Среди художников, ушедших на взлёте своего таланта, находим имя Виктора Попкова. Вглядываясь в лица молодых и пожилых людей, изображенных на его полотнах: рабочих, вдов, детей, юношей, девушек, семейных пар, ― видим внутреннюю силу, работу мысли, готовность преодолеть испытания и оптимистичный настрой на счастье.
На одной из первых известных картин художника «Строители Братской ГЭС» на фоне чёрного неба, словно выхваченные светом прожектора, стоят и сидят пять рабочих, среди них в центре ― девушка с флажками в обеих руках. На заднем плане едва угадываются ночные огни, но сама стройка не видна. Всё внимание сосредоточено на излучающих спокойствие и уверенность суровых и красивых лицах строителей ГЭС. Их большие мозолистые руки невольно притягивают к себе взгляд, по нескольким деталям можно понять профессию и характер человека.
Из творческой поездки на Север художник вернулся, задержав в памяти впечатления о русском Севере. Воспоминания помогли ему создать несколько полотен, объединённых потом им в «Мезенский цикл».
В «Северной песне» три пожилые женщины поют, прислонясь к тёплой печке, а замыкает ряд стоящая маленькая горбунья, лицо её лучезарно сияет, скрывая природную убогость. Рядом, за печкой, прячется, стесняясь чужих людей, хрупкая девочка-подросток. Пение старух слушают приезжие студенты: девушка, сомкнув пальцы обеих рук у подбородка, задумчиво глядит в окошко, два юноши смотрят на поющих, но их взгляд устремлён, скорее, внутрь себя, бородатый мужчина отвернулся к другому окну. На улице сумрачно и холодно, а в бревенчатой избе на окне полыхает малиновый цветок.
Душевность, простота, чувство собственного достоинства мезенских вдов покорили живописца. Его мама, Степанида Ивановна, как и эти старухи, совсем молодой осталась без мужа, а у неё на руках осталось четверо детей.
На картине «Воспоминания. Вдовы» запечатлены деревенские посиделки старух. Но эти старухи не похожи на домовитых бабушек, заботящихся о внуках. Это одинокие вдовы, коротающие свой скучно-тоскливый вечерок. За их плечами тяжёлые будни, о чём говорят их большие, привыкшие к непосильной работе руки тружениц. Выросли и уехали в город дети, а им осталось доживать свои дни в деревенской глуши.
Картина двухцветна. Серый цвет комнаты соответствует укладу жизни на Севере, где короток день и длинны вечера и ночи. Каждая из старух словно погружена в себя, вспоминает свои горести и радости. Однако тональность задают не скорбь и память о былом. Центр картины заполнен красным цветом. И этот цвет торжествует в нарядах старух. Это ― цвет жизни, исключающий нытьё и жалобы, безысходность и тоску. Вдовы вспоминают свою молодость и счастливое время, словно в прошлом набираются сил для жизни сегодня и завтра. В центре картины показана внутренне не сломленная, не разуверившаяся старуха, которая, кажется, сошла с иконной доски, воскрешая в памяти древние иконописные изображения святых мучениц. Силуэты пяти фигур чётко очерчены, словно вырезаны из дерева, складки одежд размечены крупно, линии прямые. Вдовы привыкли смиренно принимать и с достоинством нести свой крест.
В ряд с северными женщинами-вдовами, связывая собственную судьбу с их проклятой бабьей одинокой долей, ставил художник и себя. Цветные тени поющих вдов из «Воспоминаний» проплывают и становятся рядом с ним, когда он примеряет солдатскую шинель отца.
Герой полотна «Шинель отца» задаёт себе мучительные вопросы о правильности выбранного пути, о судьбах поколений. В картине воедино сведены многие темы художника. На втором плане видна хорошо знакомая палитра из «Моего дня», на окошке любимый цветок — «солдатская кровь».
Обратите внимание на жест рук героя, бережно ощупывающих сукно солдатской шинели. Этот жест неуловимо повторяет душевное состояние автора.
Однажды он проснулся, разбуженный утренним холодом. Чтобы немного согреться, художник накинул на плечи что оказалось под рукой — не то куртку, не то пальто. Подошел к умывальнику, сполоснул перед зеркалом лицо. Накинутое пальто сползло. Он натянул его на плечи, глядя в зеркало... и замер. Мгновенное озарение. Острое воспоминание о погибшем на фронте отце. Подумалось, может быть, и отец так же по утреннему холоду натягивал на плечи свою солдатскую шинель, не зная отпущенного ему срока жизни.
И вдруг это что-то, накинутое на плечи, ясно представилось шинелью. Шинелью отца, который никогда уже не будет старше сына. И сын как бы примеривается к его судьбе: по плечу ли фронтовая шинель отца? А смог бы я подняться под вражеским огнем в атаку? Смог бы ринуться с гранатами под неприятельский танк?
Тонкие нервные пальцы ощупывают шинель. Художник, герой картины, наш современник, сосредоточен на глубоких размышлениях и пронзительно личных переживаниях. Он думает о судьбе своей матери и всех тех женщин, которые совсем молодыми потеряли мужей, об их мужественной стойкости — они поднимали нашу страну из руин и пожарищ.
Прошлое не забыто, оно настойчиво входит в сегодняшний день, звучит как голос совести, пробуждает творческий огонь в душе художника.
Истинное произведение искусства всегда открытие, подчас неожиданное, несущее в себе элемент непривычного, с необычной стороны освещающее уже знакомое. Таким произведением стало полотно «Шинель отца».
Автопортрет, сохраняя точный облик художника, перешагивает все же традиционные рамки этого жанра. И каждый зритель может увидеть себя на месте героя, остро сознающего духовное родство поколений, с затаенным восторгом взирающего на старую шинель — символ честно выполненного долга, озаренного горячим стремлением подняться до нравственной высоты отцов...
Своего отца он всегда представлял себе без ложной идеализации, он видел в отце одного из многих героев замечательного военного поколения, не выделяя его и не отделяя от общей народной судьбы, от сурового времени Великой Отечественной войны. Личная боль автора, искренние интонации непосредственного переживания пронизывают полотно «Шинель отца».
Литература
- Волошина А. Виктор Попков: художник на вдовьей земле / Фома. - 2015. - №12.
- Манин В.С. Виктор Попков. - М.: Советский художник, 1989.
- Окороков Б. История одной картины. Виктор Попов «Шинель отца» / Юный художник. - 1985. - №5.