В детстве все дети любят игрушки. А некоторые люди сохраняют эту любовь на всю жизнь. Так случилось, что мир игрушек стал делом всей жизни талантливого художника, этнографа и искусствоведа, педагога и коллекционера, мастера-игрушечника Николая Дмитриевича Бартрама (1873-1931).
Его дед Эрнест Бертрам приехал в Россию из Шотландии, поступив на военную службу. Выйдя в отставку, он купил две деревни во Льговском уезде Курской губернии. Старший сын «русского шотландца» Дмитрий не захотел строить военную карьеру по примеру отца и окончил Петербургскую академию художеств. Он увлекался не только живописью, но и резьбой, любил столярничать. Свою любовь к ремеслу Дмитрий Эрнестович передал сыну Николаю, который решил посвятить свою жизнь детской игрушке и открыть музей.
Николай самозабвенно изучал историю, традиции, воспитательное значение игрушки, собирал образцы игрушек прошлого, «пока ещё не всё уничтожено и не всё разошлось в виде сувениров и не затерялось в мусоре городов». Его интересовали народная и историческая игрушка, кукольный театр, книги для детей и детские игры. Дом Николая Бартрама можно было назвать мастерской, в которой трудился не только он сам, но и вся его семья. Художник владел огромным количеством игрушек, увлекательно рассказывал невероятные сказочные сюжеты и истории. Казалось, игрушки оживали, жили своей особой жизнью, которую надо было увидеть и понять.
Николай Дмитриевич не закончил училище живописи, ваяния и зодчества, так как постоянно болел, на родине, у себя в деревне, устроил учебную мастерскую игрушечно-столярного производства и руководил ею на протяжении десятилетия. Потом увлёкся исторической игрушкой, в поиске интересных, уникальных образцов совершил поездки по России, Франции, Швейцарии, Германии. Николай поступил на службу в Кустарный музей, организовывал выставки, мечтая создать экспозицию небольшого Музея игрушки: «Вот будет здорово! Будут приходить детишки, можно будет вести за ними наблюдения, поставить научную работу!»
В 1918 году в Москве, в самое трудное революционное время, когда царила разруха, голод, Бартрам открыл Музей игрушки. Энтузиаст все свои деньги тратил на игрушки. Постепенно музей разрастался, пополнялся новыми экспонатами. И в 1924 году ему выделили большое помещение – особняк на Пречистенке (ныне Литературный музей им. А.С. Пушкина). В 1931 году музей переместили в Загорск (ныне Сергиев Посад). В том же году Н.Д. Бартрама не стало.
Музей игрушки, созданный талантливым человеком, теперь называется художественно-педагогическим. Он и сегодня принимает посетителей и знакомит с новыми экспозициями.
Н. Давыдова
Жил игрушечник Бартрам…
В этой комнате было так много всего необычного, что кружилась голова и разбегались глаза. Определить, чем занимается хозяин её, казалось, невозможно.
В углу комнаты стояла такая большая клетка с птицами, что в дверь её могла войти маленькая девочка. В стеклянной банке на окне жил мышонок Пип. Из угла в угол суетливо бегал ёж Ермолай. На резной висячей полке стояла банка с разноцветными павлиньими перьями. Рядом — шкаф с игрушками немецкими, японскими, французскими, богородскими, вятскими, городецкими.
А жил здесь человек, который придумывал, мастерил и изучал игрушки,— Николай Дмитриевич Бартрам. Ом был фантазёром, сказочником, чудаком и ещё, как ни странно, известным учёным. Многие взрослые, конечно, улыбнутся: «Ну и наука — в игрушки играть!» Но ты-то понимаешь, что игрушки — дело серьёзное.
Что же происходит с человеком, когда он взрослеет? Почему он перестает верить в то, что кукла Варя может превратиться в прекрасную принцессу или стать злой феей? Что оловянный солдатик был доблестным воином? А плюшевый медвежонок когда-то бродил по лесным неведомым дорожкам?
Я не могла ответить на эти вопросы, пока не узнала о Бартраме, человеке, который всю жизнь играл и не только верил в разные истории об игрушках, но сам их сочинял.
С рюкзаком за спиной он бродил по стране, лазил по чердакам и подворотням. Собирал часто безногих и безруких кукол, чинил, шил им новые платья, подбадривал и утешал.
А они рассказывали ему о себе необычные и неожиданные вещи, которые ни за что не сообщили бы другим взрослым.
Бартрама давно нет на свете. Но уже при жизни своей мог без труда отгадать, во что ты будешь играть. Бартрам говорил, что игра и игрушка — «зеркало мира», потому что в них отражается знакомая нам жизнь. А изучая игрушку, можно узнать историю человечества.
Взрослые при этом в недоумении пожимали плечами и отвечали: «Если хочешь изучать историю, читай книги. Зачем же лазить по чердакам и подворотням?» Но Бартраму язык игрушек казался интересней. А узнать он мог от них не меньше, чем из учебника истории.
Правда, сделать это не так легко. Игрушки никто не считает исторической ценностью, их, как правило, не берегут. Сломанные часто выбрасывают. А когда дети вырастают, куклы уходят куда-то из наших домов.
Были целые эпохи, которые не сохранили игрушек. И это очень обидно. Потому что, как ты уже понял, они могли бы рассказать много интересного о жизни и увлечениях людей.
И если ты когда-нибудь попадёшь в Загорске в музей игрушки, созданный Бартрамом, ты ещё раз убедишься, что прав был учёный. Если долго и внимательно слушать игрушку, она расскажет о себе и о людях, которые играли в неё.
Вот знакомый всем мяч. Очень-очень давно, так давно, что тебе и представить трудно, в Древней Греции, он считался самым прекрасным и совершенным предметом.
По форме он напоминал грекам огненный шар солнца. А людям казалось, что солнце управляет жизнью. От него зависело, будет ли год урожайным и счастливым или голодным и безрадостным. Мяч похож на солнце, значит, обладает его волшебной силой.
Форма мяча правильная, завершённая. А это греки считали главным признаком красоты. «Прекрасно всё, что вписывается в круг, что хотя бы отчасти приближено к солнцу»,— говорили они. Игры в мяч были не только увлекательными, но почётными и уважаемыми. Делали мячи из кожи, туго набивали упругим материалом, чтобы они отскакивали от пола или от стенки.
Ты, конечно, любишь мяч. Но уже не испытываешь к нему того уважения, с которым брал его древнегреческий мальчик.
А ещё в древности любили играть в куклы. Правда, они мало походили на современных. Это были грубые чурбанчики, к которым иногда приделывали руки и ноги из тонких палочек. Ты, наверно, и не понял бы, что это за странное существо.
Ну, а теперь попробуй представить себе Францию ХVII века. Больше всего здесь ценятся богатство, роскошь, умение красиво одеваться. Во Франции жили лучшие в мире портные, а французские платья считались самыми модными.
Игрушка, как ты уже догадался, рассказывала о богатстве своего хозяина и его умении выбирать костюм. Французских кукол делали из дорогого материала, одевали с головы до ног и причесывали по последней моде. Их выписывали в разные страны мира, и по ним изучали знаменитую парижскую моду.
Рассказывают, что во время войны между Англией к Францией английские модницы потребовали, чтобы французским куклам вместе с их многочисленными платьями разрешили переезжать границу. И кукле пришлось выдать свободный пропуск.
В то время, когда французские игрушечники мастерили куклу, немецкие мастера прославились дорогой игрушкой под названием «Кукольный дом». Потому что в жизни Германии главным считалось устройство собственного дома, очага.
Особенно искусно игрушечные дома строили старые мастера из Нюрнберга — в несколько этажей, все комнаты обставлены мебелью, в маленьких шкафчиках стояла посуда из тонкого фарфора. Петр I заказал такой дом у немецких мастеров, но стоил он так дорого, что даже русскому царю пришлось отказаться от него.
Игрушки были очень хороши, но детям играть в такие ценные вещи не давали. Их хранили в шкафу и разрешали любоваться ими только через стекло. Поэтому больше всего игрушек нам оставил XVII век.
Окажись те прекрасные игрушки в бедной крестьянской семье, дети не знали бы, как играть в них.
Жизнь крестьян почти во всех странах была похожа. Бедность, нищета, с утра до вечера тяжёлый труд в поле. Читать крестьяне не умели, книги в деревню не доходили. Как объяснить многие вещи и явления, они не знали и придумывали объяснения им сами. Поэтому и игрушка их отличалась от городской.
Кукол делали здесь быстро и просто из пучка соломы, иногда повязывали платком обычное полено, и начиналась весёлая игра. Только очень долго куклы эти были без лица. Потому что через лицо в куклу может вселиться бес, нечистая сила, думали люди, и тогда в дом придут разные несчастья.
Любимой игрушкой крестьянских детей были, конечно, кони.
Вспомни, как относились к мячу древние греки. Вот и конь вызывал у людей такое же уважение. И этот образ для них был связан с солнцем. Известно, что в старину солнце на Руси называли «колесо».
От него и произошли слова «колесница» и «кони». Люди считали, что солнце передвигается по небу на огненной колеснице, в которую запряжены крылатые золотогривые кони. А лучи солнца казались им вожжами или поводьями, накинутыми на чудесных коней. Тебе известно, конечно, что в народных сказках часто появляется сивка-бурка. Называется так сказочный конь потому, что слово «бурый» по звучанию и смыслу похоже на бурю, буран. С конем у людей связано представление о чем-то быстром, летящем. Небесные солнечные кони и были невидимы, неуловимы, легки.
На крышах изб в деревне и сейчас можно увидеть деревянного конька, который смотрит непременно на восток, откуда появляется солнце. Он как бы встречает, приветствует его. И это означает, что все жители дома ждут его, рады ему.
А деревенские мальчишки и девчонки скакали верхом на конях-качалках или просто на палке, на которую была надета вырезанная из дерева лошадиная голова. И громко радовались этой солнечной игрушке.
Когда пришёл 1812 год, конь стал главной игрушкой и у городских ребят. Шла война с Наполеоном. Кони мчали воинов на суровые битвы. Дети скакали на своих игрушечных сивках-бурках, яростно размахивая шашками. Оловянные, деревянные, бумажные солдаты, целые армии игрушечных солдатиков сражались на столах и стульях. А под столом неизменно оказывалась кукла Наполеон.
Среди твоих игрушек конь, думаю, уже не занимает такого почётного места. Ты понимаешь, что к солнцу он не имеет никакого отношения, передвигаться же гораздо удобнее на машине, поезде или самолёте.
Вот и куклы твои разъезжают друг к другу в гости на заводных машинах. А может быть, даже по игрушечной железной дороге, на которой работаешь ты стрелочником или машинистом. Потому что живёшь ты во времена техники и окружают тебя механические машины, луноходы и космические ракеты.
А если сохранишь ты свои игрушки, они когда-нибудь расскажут о тебе и твоем времени мальчишкам и девчонкам, которые будут играть в электронных роботов и межпланетные корабли.
Так считал Бартрам и доказывал это. Конечно, не всех удалось убедить в том, что изучение игрушки — дело важное и необходимое!
Удивительно, что из многих гобеленов, сделанных по его рисункам, дольше других сохранился один. На нём изображен был осенний лес. По узкой тропинке к нему медленно бредёт старенький царь в белой одежде с золотой короной на голове. Грустно было смотреть на одинокого царя, без свиты, войска, бредущего неведомо куда. Чем-то напоминал он самого Бартрама, который, конечно, был царём своего игрушечного царства, но куда и зачем бредёт этот чудак, понимали не все.
Многие взрослые снисходительно улыбались, глядя ему вслед, считали дело его несерьёзным, игрушки — временным увлечением человека. Но ты-то, надеюсь, не согласишься с ними, даже когда станешь совсем большим.
Литература
- Давыдова Н. Жил игрушечник Бартрам // Пионер. - 1984. - № 12.
- Киселев Н.А. Очень русский шотландец // https://mosjour.ru/20220911996/
- Лагутич М. Академик игрушечных дел // http://old-kursk.ru/people/lm180831.html