Спросите любого взрослого, родившегося и выросшего в Советском Союзе, о Маршаке. Каждый вспомнит несколько заветных строчек из детских стихов поэта. Самуил Яковлевич был ещё и замечательным переводчиком, критиком, неутомимым организатором и требовательным наставником.
Ему удалось создать ДЕТГИЗ (детское издательство, занимавшееся распространением детских книг), сплотить вокруг себя молодых талантливых литераторов, многим из них дать путёвку в большую литературу.
Литературовед Бенедикт Сарнов рассказывает о стихотворениях Самуила Яковлевича Маршака и убедительно доказывает, что настоящий читатель с самого детства учится понимать стихи. Задача взрослых «не заглушить, не загасить нудными, настойчивыми вопросами» прелести самостоятельного открытия и понимания поэтического слова. Последуем совету критика.
Б. Сарнов
Книги Маршака сопровождают человека всю жизнь. Его стихи приходят к нам в очень раннем возрасте, когда человек даже не может называться читателем, потому что он ещё не умеет читать. Потом человек растёт, становится старше, и он сталкивается с другими стихами Маршака, адресованными детям уже не дошкольного, а так называемого среднего возраста. Потом человек становится совсем взрослым, и тогда приходит время для «взрослых» стихов Маршака, для его лирики, для его переводов Шекспира, Роберта Бёрнса, Генриха Гейне.
Всё это верно.
Маршак писал в своей жизни очень разные стихи. Писал и для самых маленьких и для людей, умудренных знаниями и опытом долгой жизни. Но ни про одно его стихотворение нельзя со всей решительностью и определённостью сказать:
— Это детское, взрослым оно будет неинтересно...
И точно так же ни про одно его стихотворение нельзя сказать:
— Это для взрослых, детям оно будет непонятно...
Очень часто о стихах Маршака даже и не скажешь, кому они адресованы — детям или взрослым. Вот, например, стихотворение, которое называется «Пожелание друзьям»:
Желаю вам цвести, расти,
Копить, крепить здоровье.
Оно для дальнего пути —
Главнейшее условье.
Пусть каждый день и каждый час
Вам новое добудет.
Пусть добрым будет ум у вас,
А сердце умным будет.
Вам от души желаю я,
Друзья, всего хорошего.
А всё хорошее, друзья,
Даётся нам недёшево!
Как прозрачно, с какой кристальной ясностью и лёгкостью выражена здесь мысль! И мысль, казалось бы, такая простая и ясная. Кажется даже, что стихотворение не сообщает вам ничего нового, ничего такого, что было бы неизвестно. Просто старый, добрый человек желает молодым, начинающим жизнь здоровья и счастья. Вот, казалось бы, и всё. Как однажды пошутил Пушкин, «больше ничего не выжмешь из рассказа моего...».
Но это впечатление обманчиво. На самом деле в этом крошечном стихотворении заключена целая программа жизни, глубокая и мудрая.
Начнём с самого первого пожелания — «крепить здоровье». Обычно люди желают друг другу здоровья, не слишком вдумываясь в смысл этого пожелания, не размышляя особенно над тем, для чего человеку нужно быть здоровым. Да и стоит ли над этим особенно задумываться? Ведь хорошее здоровье — вещь важная и ценная сама по себе. Настолько важная и ценная, что, право же, нет никакой нужды, желая человеку крепкого здоровья, ещё и объяснять, с какой целью вы ему этого желаете. А вот Маршак почему-то считает нужным сказать и об этом:
Оно для дальнего пути —
Главнейшее условье...
Оказывается, поэт желает нам с вами крепить здоровье не просто так, не потому, что оно ценно само по себе, а потому, что оно — «главное условье» для какого-то дальнего и, по-видимому, не очень лёгкого пути. А почему, собственно, наш жизненный путь должен быть нелёгким? Уж если нам желают всего хорошего, так вроде бы в первую очередь как раз и надо пожелать, чтобы наше путешествие по жизни было лёгким и радостным. Но поэт, видимо, думает иначе.
Так с самых первых строк в стихотворение входит его главная тема: жизнь — большое, ответственное и нелёгкое дело. Как говорит пословица, «жизнь прожить — не поле перейти». Людям, начинающим жизнь, предстоит большой и трудный путь. Трудный и очень ответственный.
Можно жить легко и бездумно. Можно плыть но течению, «куда вывезет». Но это не имеет ничего общего с настоящей жизнью. Как любил говорить Маршак:
— Лень, тупость, незрячесть — всё это не жизнь, голубчик! Человека иногда заносит туда течение. Что ж! Надо грести. Всю жизнь надо грести...
Всю жизнь надо грести! Только тогда «каждый день и каждый час вам новое добудет». И только тогда ваша жизнь будет настоящей, полноценной, осмысленной и радостной, хотя и трудной.
Поэт не желает нам лёгкой жизни. Наоборот, он прямо так и говорит: «Всё хорошее даётся людям очень дорогой ценой. И всё-таки я желаю вам только хорошего!» Это значит: я желаю вам быть щедрыми, не задумываясь, тратить себя, свои силы, свои чувства, не бояться отдавать их людям. Это значит: я желаю вам стать хорошими людьми. И, несмотря на то, что хорошим людям, то есть людям с добрым умом и умным сердцем, живётся на свете гораздо труднее, я всё равно желаю вам быть именно такими...
Стихи Маршака часто обманывают кажущейся простотой содержания. Это происходит потому, что он, как правило, пишет о том, с чем каждый человек сталкивается повседневно. Но в самых простых и общеизвестных вещах окружающего нас мира он открывает нам нечто такое, что почему-то ускользнуло от нашего внимания:
Быстро дни недели пролетели,
Протекли меж пальцев, как вода,
Потому что есть среди недели
Хитрое колёсико — Среда.
Понедельник, Вторник очень много
Нам сулят, — неделя молода.
А в Четверг она уж у порога.
Поворотный день её — Среда.
Есть колёса дня, колёса ночи,
Потому и годы так летят.
Помни же, что путь у нас короче
Тех путей, что намечает взгляд.
Когда читаешь или слушаешь это стихотворение, возникает уже знакомое нам обманчивое чувство: всё это я знал и слышал тысячу раз. «Годы летят...», «Не успеешь оглянуться — и жизнь пройдёт...», «Среда пришла — неделя прошла...»
Мысль действительно не новая. Но стихотворение Маршака не просто ещё раз сообщает нам эту мысль. Оно заставляет нас физически, всем существом ощутить, как летит время, и испугаться от мгновенного сознания, что оно может уйти, проскользнуть у нас «меж пальцев, как вода», пропасть зря.
Порой часы обманывают нас,
Чтоб нам жилось на свете безмятежней,
Они опять покажут тот же час,
И верится, что час вернулся прежний.
Обманчив дней и лет круговорот:
Опять приходит тот же день недели,
И тот же месяц снова настаёт —
Как будто он вернулся в самом деле.
Известно нам, что час невозвратим,
Что нет ни дням, ни месяцам возврата.
Но круг календаря и циферблата
Мешает нам понять, что мы летим.
Ещё раз поэт оставляет нас наедине с той же мыслью: «Помни! Это только кажется, что вновь вернётся лето, и опять настанет утро, и вновь придёт тот же месяц. На самом деле это будет уже другое утро, другой месяц, другое лето в твоей жизни. А того, вчерашнего, утра никакими силами не вернуть...»
И эта мысль незаметно смыкается с уже знакомой нам другой мыслью:
Пусть каждый день и каждый час
Вам новое добудет...
В этой многозначности и глубине, в разных оттенках и «поворотах» одной и той же мысли и состоит чудо настоящей поэзии. Если два стихотворения поставить рядом, они оба выигрывают от этого сближения. Они становятся глубже, мудрее, дополняют, обогащают друг друга. Это особенно верно по отношению к лирическим стихотворениям Маршака, потому что каждое из них — итог многолетних раздумий, итог целой прожитой жизни.
Так что же, может быть, для того, чтобы по-настоящему понять и оценить лирику Маршака, действительно нужно прожить на свете не один десяток лет? И, может быть, действительно взрослые стихи Маршака в двенадцать и даже в четырнадцать лет читать несколько преждевременно?
Я думаю, что всё-таки это не так.
Это не так потому, что, когда мы говорим о человеке, что он понимает стихи, мы вкладываем в это слово совсем не тот смысл, какой вкладывают в него, говоря об ученике, что он правильно понимает теорему или условия задачи.
Белинский настоятельно советовал читать детям стихи Пушкина. Не сказки, а именно «взрослые» стихи великого поэта. Он писал:
«Не заботьтесь о том, что дети мало тут поймут, но именно и старайтесь, чтобы они как можно менее понимали, но больше чувствовали».
На первый взгляд этот совет кажется странным. Как же может учитель стараться, чтобы его ученики как можно менее понимали? Но в том-то и дело, что чувствовать стихи — это и значит самым наилучшим образом понимать их. И научить человека понимать стихи — это значит прежде всего научить его подчиняться, всей душой отдаваться тем чувствам, которые выразил поэт.
Легко сказать — «научить». Да разве можно этому научиться? Разве можно научить человека быть отзывчивым, страстным, глубоко и сильно чувствующим?
Оказывается, можно. Можно, если исходить из того, что эти качества есть в душе у каждого человека. И именно к ним, к этим душевным свойствам, обращаться, стараясь не «спугнуть» их, не заглушить, не загасить нудными, настойчивыми вопросами:
— Ну что, понял? А теперь расскажи своими словами, как ты это понял.
Именно таким учителем — и для детей и для взрослых — был Самуил Яковлевич Маршак. Он, как никто другой, умел заставить человека почувствовать стихотворение. Он верил, что в сердце каждого есть хоть малая искра этого душевного огня, и он изо всех сил старался раздуть эту искру, превратить её в ровное и сильное пламя. Делал он это настойчиво, умело, но незаметно.
Вот отрывок из маленькой его статьи, которая называется «Об одном стихотворении»:
«С детства я знал наизусть стихотворение Лермонтова «Выхожу один я на дорогу». Лет в двенадцать-тринадцать я бесконечное число раз повторял его и любил до слёз. Но, перечитывая эти стихи теперь, на старости лет, я как будто заново открываю их для себя, и от этого они становятся ещё загадочнее и поэтичнее.
Только сейчас я замечаю, как чудесно соответствуют ритму нашего дыхания сосредоточенные, неторопливые строки с теми равномерными паузами внутри стиха, которые позволяют нам дышать легко и свободно.
Выхожу один я на дорогу.
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха, пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит...
Читая две последние строчки этого четверостишия, вы спокойно переводите дыхание, будто наполняя легкие свежим и чистым вечерним воздухом.
Но ведь об этом-то ровном, безмятежном дыхании и говорится в предпоследней строфе:
...Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь...
В сущности, дышит не только одна эта строфа, но и всё стихотворение. А всё оно поёт. Как в песне, в этих стихах одна строфа (подхватывает последние слова другой, предыдущей строфы.
За стихом:
Жду ль чего? Жалею ли о чём? – следует:
Уж не жду от жизни ничего я.
После строфы, начинающейся словами,
Я б хотел забыться и заснуть, – следуют слова:
Но не тем холодным сном могилы...
Эта неразрывная песенная вязь как бы подготавливает читателя или слушателя к тем заключительным строчкам стихов, где уже и в самом деле слышится пение:
...Чтоб всю ночь, весь день, мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел...
Стихотворение кончается словами:
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Тёмный дуб склонялся и шумел...
И долго после того, как закроешь книгу, слышишь этот шум ветвей. Последняя строчка лирических стихов — на самом деле не последняя: она оставляет за собой, как эхо, долгий гул — след отзвучавшей музыки.
Стихи, о которых идёт здесь речь, научили меня в юности любить лирическую поэзию. На склоне лет я отнюдь не собирался и не собираюсь подвергать их разбору. Я хотел только поблагодарить поэта».
Маршак словно нарочно подчёркивает, что он вовсе не имеет в виду кого-то чему-то учить. Он не собирается подвергать стихотворение разбору. Ничего подобного. Он просто вспоминает, рассказывает о себе и благодарит поэта. Он даже как будто не стремится к тому, чтобы после прочтения его статьи стихотворение Лермонтова стало нам понятнее. Он не разжёвывает нам его смысл, или, как мы часто говорим, идею. Наоборот. Он хочет, чтобы для нас, как и для него самого, прекрасное стихотворение Лермонтова стало ещё загадочнее и поэтичнее. И цели своей он достигает.
Даже если вы и раньше знали и любили стихотворение Лермонтова «Выхожу один я на дорогу», прочитав эту статью Маршака, вы невольно подумаете: «Как много, оказывается, в этом стихотворении такого, чего я раньше не замечал!» С неожиданной свежестью вы заново сумеете пережить эти давно знакомые строки. Вы вновь, с новой силой испытаете те чувства, которыми заразил вас поэт. Но главное даже не это. С необыкновенной остротой вы почувствуете, что стихотворение живое. Потому что благодаря Маршаку вы услышали, как оно дышит.
Литература
Сарнов Б. «Слишком рано» или «слишком поздно» / Пионер. - 1964. - №12.