Зимняя мозаика
Покормите птиц зимой!..
Пусть со всех концов к Вам слетятся, как домой...
Природы затаённое дыханье...
Искрящийся восторг снегов, в лёд заковавших берега. Февральского мороза ярость. Век доживающей зимы. Ей очень рады всё же мы!
Жемчужные сети тумана...
Кочуя облаком пушистым, густой туман среди зимы нарядным пледом серебристым лёг на прибрежные холмы.

Короткие рассказы в две-три странички можно быстро прочесть. Каждое слово в них взвешено с особой тщательностью, ничего лишнего. И обращены они к ребёнку, и содержат истории, которые произошли в жизни маленького человека, начинающего постигать большой и загадочный мир.

Автор рассказов ― Станислав Романовский. Он пишет о тружениках, привыкших к любому делу прикладывать руки, о мастерицах, создающих красоту, от которой радостно жить, о дружной семье, о старом учителе, живущем в пришкольной комнате, уставленной книгами.

Писатель рассказывает о мальчике Алёше Веригине, чьи родители живут на лесном кордоне и среди местных жителей пользуются уважением. Вот и мальчику хочется походить на отца, знать повадки животных, читать следы на снегу, быть самостоятельным в поступках и словах. Что из этого вышло, можно узнать после прочтения двух рассказов об Алёше.

 

С. Романовский

Шапка

Алёша был совсем маленький, когда пришла зима.

Долго она не раздумывала, а сразу высыпала на землю весь снег, который припасла на месяц вперёд.

Алёша надел шубу, шапку, валенки, вышел на крыльцо и зажмурился. Такой белизны он прежде не видел. Хоть не смотри на неё, а беги обратно домой и сиди в тёплой горнице, где тоже светло, да не так.

Мало-помалу глаза привыкли к белому дню, и, проваливаясь в снегу, мальчуган прошёл со двора на лесную поляну.

Вокруг собрались белые деревья и ветви опустили — попробуй удержи на весу столько снега.

Таких красивых деревьев Алёша прежде не видел.

Он подумал: «На ту ли поляну я попал?»

Одумался: «На ту — на какую ещё? Вон наш дом с трубой и дымом. Другой поляны около нашего дома нету».

Алёша снял варежки, потрогал снег — пушистую спинку.

— Я из тебя сейчас снежок слеплю! — пообещал Алёша и недалеко от себя увидел шапку.

Лежит на белом снегу красная шапка.

Круглая, тёплая. Хорошая шапка!

Чья она? Не его, не Алёшина. У Алёши шапка заячья, серая. И у отца серая. А эта —  красная.

На всякий случай у себя на голове Алёша потрогал шапку. Тут ли? Тут.

А на снегу всё-таки чья шапка-то? Видать, прохожего человека. Забрёл он сюда, засмотрелся на деревья, запрокинул голову, не заметил, как шапка упала, и пошёл дальше. Ничего, вернётся!

Или по-другому было?

Испугал прохожего человека лесной зверь — волк или медведь. Побежал от лесного зверя прохожий человек, шапку потерял и не помнит, где. Да нет, вспомнит, придёт на кордон и спросит:

— Не находили ли мою шапку, люди добрые? Не подобрали ли? Где-то тут уронил. А где, не соображу.

— Находили, — скажет Алёша. — Красная шапка-то?

— Конечно, красная! — обрадуется прохожий человек, и Алёша отдаст ему шапку. – Вот спасибо-то!

— Ничего, не стоит.

Только находку надо домой нести, пока снегом не занесло.

Подошёл мальчуган к шапке.

А она ка-ааак ворохнётся,плеснёт в лицо колючим снегом, взметнётся красным вихрем и на махах — в чащу.

Только её и видели.

Кто же это был-то, а?

Лиса — кто же ещё! Свернулась клубком посреди поляны, нос в мех спрятала. Алёшу близко подпустила. Чего его бояться-то — маленький он. Был бы большой, не стала бы лиса на виду по полянам разлёживаться.

А где же варежки?

Обернулся Алёша.

Сидят на снегу два красных снегиря — две варежки. Подойди к ним, упорхнут и ни за что не поймаешь.

Вот тогда достанется Алёше от матери. Сколько она всяких грустных слов скажет:

— Я в городе красных ниток достала. Тебе первому варежки связала. С узорчиками. Думала: «Износу не будет». А ты надеть не успел и упустил. Как же так — снял и бросил! Это додуматься надо!

Подкрался Алёша к красным птицам. Одну схватил. Вторую. Не улетели они, а дались в руки. И не птицы это, а Алёшины варежки. Только нахолодали, пока он за лисой ходил.

Пришёл Алёша домой.

— Что мало гулял, сынок? — спросил отец.

А мать заахала и заохала:

— Я только-только полы вымыла, выскребла, а ты снегу в квартиру натащил! Иди в сени, отряхнись как следует.

В сенях Алёша отряхнулся от снега, в прихожей с помощью матери разделся и рассказал родителям про красную шапку — про лису.

— Эх, ноженьки мои скорые! — вскричал отец. Накинул на плечи полушубок, снял со стены ружьё. — Сейчас мы её, голубушку!

И выбежал на волю.

Но скоро вернулся и сказал:

— Нашёл я то место, где красная шапка лежала... А по следу... По следу не пошёл...

— Это почему? — спросила мать.

Отец повесил ружьё на стену, снял полушубок и весело вздохнул:

— Не лиса это была! У лисы следы цепочкой, как бусины на ниточке... А эти следы разбросаны. Собака это была! С соседнего кордона. Она бегает по лесу, то ли красная, то ли рыжая. И не один ты, Алёша, принимал её за лису.

Алёша подумал и сказал:

— Есть хочу...

— Правильно! — одобрил отец. — Мать, когда мужичков обедом кормить будешь?

Мать взглянула на Алёшу, улыбнулась неприметно и спросила у отца:

— А если лиса?..

Посмотрела на окно: светло — самое столование.

И пошла легонько к печи — собирать на стол.

 

Волчье солнышко

Алёша проснулся среди ночи, посмотрел с печки вниз. По избе, по партам бродил лунный свет, на печном выступе грелись чернильницы: белая непроливайка Людмилы-отличницы, зелёный пузырёк Никиты-троечника, синяя стеклянная непроливайка — его, Алёшина. Светится она синим камушком.

Рядом спит Никита, в соседней комнате спят учительница Светлана Николаевна и Людмила. А он, Алёша, ученик первого класса, не спит, потому что ему охота домой.

Дом отсюда недалеко — четыре километра, встать бы да пойти, но учительница не пускает: был буран, дорогу перемело, и всех, кто не ушёл домой до бурана, она оставила ночевать в школе.

Алёша слез с печи, почерпнул ковшом из ведра, попил железной воды, озяб. Надел валенки, шубёнку, шапку, варежки — всё мягкое, просушенное. Полюбовался чернильницей—синим тёплым камушком, спрятал её под шубёнку, чтобы в дороге не замёрзли чернила, и бегом, пока все спят, из школы. Даже дверь неплотно притворил: некогда!

На воле его обожгло морозом, высекло слёзы, закачались перед глазами сахарные снега, накренился тёмный лес.

В лес! Там, в лесной сторожке, отец с матерью.

Набрал он полные валенки снега, сел за застругом, огляделся.

Дороги нет. но зато далеко видно — луна. Смотрит она на Алёшу и улыбается: «Куда это ты, парень, на ночь глядя?»

Алёша ответил ей стеснительной улыбкой, вытряс снег из валенок и пошёл через лес.

Дороги в лесу тоже толком нет, но зато тихо. Тихо ли?

Идёт верховой шум по лесу, а сквозь шум слышно, как лает Алёшина собака Шарик. Или Алёшу бежит встречать, или сторожка рядом.

Всё ближе голос Шарика. Только голос-то какой-то не такой: простуженный, неласковый. Будто у него лапа болит, а зажить не может.

— Шарик! — позвал Алёша. — Шарик, иди сюда.

Собачий вой смолк, и тут мальчуган увидел самого пса.

Конечно же, это был не Шарик: далеко малютке Шарику до такого рослого поджарого пса — уши острые, шерсть заиндевела, а глаза...

Нехорошие у него глаза!

Не всякий долго может глядеть в них. И Алёша не смог — остановился и попятился

А пёс за ним идёт.

Чего ему надо?

Алёша попятился быстрее, потом побежал. А пёс за ним. Алёша остановился, и пёс остановился.

Огляделся мальчуган: хоть бы кто-нибудь пришёл. Никого нет. Ни души. Одна луна смотрит на них двоих и недобро улыбается.

И тут Алёшу как током ударило! Вспомнил он, что старики и его отец-охотник зовут луну Волчьим солнышком. Отец рассказывал, что волки от плохой жизни собираются и воют на луну, а она им улыбается. А они думают, что это их волчий бог, хотят подползти к нему и полизать у него ноги. А ног у луны нет, одно лицо с улыбкой. И помаленьку от этой улыбки волки успокаиваются, смелеют и никого не боятся.

И никакой не пёс идёт за Алёшей, а голодный волк.

Волк шёл на человека.

В руках у Алёши ничего не было. Портфель он забыл в школе и с собой захватил одну непроливайку.

Мальчуган нащупал её под шубёнкой и запустил в зверя. Волк отскочил, ощерился — луна высветила его клыки, с подозрением понюхал снег, куда канула чернильница, поднял голову на Волчье солнышко и тоскливо завыл.

Вместе с ним горько заплакал Алёша.

И оба замолчали: за деревьями, на недальней дороге, гудел трактор!

Волк сжался, ёрзнул хвостом по снегу и метнулся в чащу.

Как его и не было!

Алёша кинулся в другую сторону, туда-сюда, не знаю куда, и увяз по пояс в снегу.

Пополз, катышком покатился, встал на ноги, весь в снегу, дышать нечем. Куда идти? Алёша выплюнул снег.

Поляна. Висит над ней Волчье солнышко, над Алёшей хохочет, и зыблется через всю поляну лунная дорожка.

Решил Алёша вернуться в школу, а стало быть, идти на Волчье солнышко, потому что в начале побега оно висело прямо над школой.

Прошёл он по лунной дорожке и сквозь стенку сосен увидел школу.

Всем школа как школа, только очень маленькая, с Алёшину варежку, — год иди — не дойдёшь. Но идти-то надо, не ночевать же в студёном лесу! Сколько шёл Алёша, сколько раз падал в снег, пока не обнаружил, что школа стала больше. Тут он и падать перестал.

Стоит на бугорке под толстой шапкой снега дом с высоким крыльцом, да такой родной, и молча зовёт: «Иди-ка ко мне греться!»

Дом-то зовёт греться, а, видно, не знает, что Алёша-беглец дверь не закрыл и в комнатах ходит холод.

Алёша захлопнул дверь, закрыл на крючок, скинул шубёнку и валенки, ни живой ни мёртвый залез на холодную печку, лёг рядом с Никитой, послушал, как у себя стучит сердце, и заснул.

Утром все встали, а он не встаёт: силы нет.

Светлана Николаевна ходит, кашляет, поит всех горячим чаем и удивляется:

— Надо опять печника звать — за ночь  всё тепло выдуло!

От таких слов Алёша выспался, слез с печи, оделся, выпил чаю и сел на своё место рядом с Людмилой-отличницей. К этому времени подошли остальные ученики: второй, третий и четвёртый классы (всего десять человек), и занятия начались.

Во время письменной работы Людмила-отличница громко выговорила, чтобы слышала Светлана Николаевна:

— Ты, Веригин, мою белую чернильницу не пачкай. У тебя своя чернильница есть.

— Ты в мою макай, — обернулся Никита-троечник и великодушно поставил перед Алешей свой пузырёк, — раз Людка такая жадная.

— А в самом деле, где твоя стеклянная чернильница, Веригин? — подошла Светлана Николаевна.

Алёша пробормотал:

— Я её потерял.

— Ты не мог потерять. Я её с вечера поставила на печку греться, — удивилась Светлана Николаевна и близко заглянула в Алёшино лицо. — Где же она?

— Я ночью домой убегал, — нагнув голову, выдавил Алёша. — Меня волк хотел съесть, а я в него чернильницей запустил...

Первый класс молчал, второй класс хихикнул, третий и четвёртый классы рассмеялись, а Светлана Николаевна задумчиво положила прохладную ладонь на Алёшин лоб и ничего не сказала.

Тут все зашумели:

— Веригин, тебе это во сне приснилось!

— Вспомни хорошенько!

Оглушили, сбили Алёшу с толку. Он и сам не рад, что сказал про волка, и сам хотел бы поверить, что всё это приснилось во сне, да валенки, варежки, вся одежда сейчас ещё сырые от снега.

Алёша покраснел до ушей и прошептал:

— Я никогда не вру...

После уроков Ннкита-троечник сказал:

— Светлана Николаевна, а Веригин, может, правду говорит: он ночью вставал и куда-то уходил. И у него варежки мокрые...

— Что же ты его не остановил? — покачала головой Светлана Николаевна. — И почему раньше нам не сказал об этом?

— Я хотел остановить, да меня в сон утянуло, — признался Никита. — А раньше не сказал, потому что забыл.

Светлана Николаевна внимательно посмотрела на Алёшу. Он тряхнул головой и повторил отцово выражение:

— Мы врать не умеем...

Решили всем классом пройтись по Алёшиным следам и проверить, что же было на самом деле.

Днём не выпало ни снежинки, подморозило, и Алёшины следы отыскались сразу.

Вот он сидел за застругом и вытряхивал снег из валенок, вот шёл по лесу. А вот следы большой собаки.

— Стойте, дети, — Светлана Николаевна показала на след, на зазубрины от когтей.— Это самый настоящий волк. Идём дальше.

Ребята не отходили от учительницы.

Алёша сиял.

А здесь снег притоптан — и человеком, и волком. Алёша увидел лунку в снегу, куда юркнула его чернильница, руками раскопал снег, нашёл чернильницу и чуть не заплакал — мороз расколол её на две синие ледышки.

— Алёша, — сказала Людмила-отличница, — я тебе разрешу макать в мою фарфоровую непроливайку.

Он махнул варежкой и отвернулся.

— Что ты, Алёша, расстраиваешься? — сказала Светлана Николаевна. — Ты же у нас вон какой храбрый и честный. Это даже четвёртый класс теперь отрицать не будет. Дай-ка я тебе шапку завяжу...

Она присела перед ним на корточки, непослушными от мороза пальцами завязала тесёмки под Алёшиным подбородком, распрямилась и прибавила:

— Только из школы не надо убегать, Алёша. Чем тебе в школе не понравилось — неуютно в ней или холодно?

— Нет, — убеждённо сказал Алёша, — в ней теплынь! — Он посопел и дополнил: — Если, конечно, дверь затворять поплотней...

И, осмелев, посмотрел вверх на Светлану Николаевну. Она вся заиндевела, глаза были усталыми и весёлыми и слезились от холода, а над головой — Алёша ахнул! — проступила огромная и совсем нестрашная луна.

— Как быстро нынче темнеет! — вздохнула Светлана Николаевна.

Такой он и запомнит свою первую учительницу на всю жизнь: в инее, на лесной поляне. А рядом — ребята. И среди них он, Алёша Веригин, ученик первого класса.

Запахи весны

Страничка с материалами о весне-красне.
Подробнее

Летние тропинки

Лето чудесное, как без тебя!..
Подробнее

Краски осени

Расписные терема осени.
Подробнее