«Писатели всё выдумывают в своих книгах», — заявляют одни. «Наоборот, они лишь описывают то, что видели или слышали», — возражают другие.
Конечно, не правы ни те, ни эти. Истина находится где-то посредине. Да, материал для своих произведений писатели берут из жизни. И, как говорят в таких случаях, преломляют его через своё творческое воображение, — то есть что-то додумывают, а что-то выдумывают. Но делают это с одной целью — чтобы полнее выразить те мысли, идеи, образы, которые навеяны на них жизнью. Нет произведений, выдуманных от начала до конца. Даже если это сказки...
В самом деле: вот герой одной из самых популярных сказок Андерсена «Гадкий утёнок». Жил он на самом деле или был выдуман писателем?
— Ну, конечно, выдуман!— ответите вы. — Разве может какой-то утёнок стать прототипом литературного героя, да ещё сказочного?!
Но не торопитесь с ответом.
Вы знаете, где находится остров Фюн? Между Ютландским полуостровом и островом Зеландия, на котором расположена столица Дании — Копенгаген. И есть на этом острове небольшой городок Оденсе, лежащий в одной из котловин среди низких холмов.
В этом-то городке, в самом начале прошлого века, 2 апреля 1805 хода, у башмачника Ганса Андерсена и его жены прачки Анны-Марии родился сын, которого назвали Хансом-Кристианом.
Семья жила бедно, в постоянной нужде, еле сводя концы с концами.
Отец Ханса считал себя неудачником, ремесло своё — случайным, а потому не любил его. Длинными зимними вечерами он предпочитал читать вслух басни Лафонтена, пьесы Шекспира, сказки «Тысяча и одной ночи», комедии датского драматурга Гольберга.
Маленькому Гансу очень нравилось, когда отец читал басни или сказки, они производили на ребёнка неизгладимое впечатление, скрашивали бедность и серость жизни.
Но удары судьбы, сыпавшиеся на родителей Ханса-Кристиана, отзывались и на нём. Мальчик рос замкнутым, нелюдимым. Он резко отличался от всех своих сверстников — и тем, что был не по возрасту длинным, неуклюжим, слишком худощавым, некрасивым, и тем, что вёл себя не так, как другие ребята.
Голова его вечно была полна детских мечтаний и фантазий, и порою он даже не замечал окружавшей его нищеты. Он как бы жил в другом мире — прекрасном мире грёз и сказок. Однако ни сверстники, ни многие взрослые не понимали этого и частенько смеялись над мальчиком.
Когда Ханс-Кристиан пошёл в школу, ему стало ещё труднее. Во время перемен он испуганно хватался за руку учителя, чтобы сорванцы мальчишки, гурьбой носившиеся по коридору или двору, не сбили его с ног.
Он пытался завести друзей, рассказывая им всякие необыкновенные истории, но мальчишки ещё с большей жестокостью высмеивали его.
После смерти отца (Хансу-Кристиану было тогда девять лет) нужда особенно крепко взяла в свои цепкие объятия прачку Анну-Марию и её сына. И юный фантазёр-мечтатель стал ещё упорнее сторониться людей.
Увлечённый театром (в котором, правда, Ханс был один-единственный раз), он пишет стихотворную трагедию «Абор и Эльвира» и читает ее соседям. Те ехидно высмеивают его, а потом замечают, что-де он уже большой, чтобы заниматься такими глупостями. Взялся бы лучше за какую-нибудь работу.
Мать тоже хочет, чтобы Ханс-Кристиан научился ремеслу портного. Сын решительно отказывается. Один знакомый расклейщик афиш устроил его статистом в столичную театральную труппу на время её выступлений в Оденсе. Колдовской, чарующий мир театра открыл ненадолго свои потайные двери перед Гансом. И он решил раз навсегда, что уедет из этого злосчастного городка. В столицу. В Копенгаген. Чтобы стать там актёром!
Но пока приходится идти работать. Сперва на табачной фабрике, потом — на суконной. Но и здесь застенчивому, нелюдимому мальчику приходится терпеть насмешки, как и в школе.
Наконец четырнадцатилетний Ханс-Кристиан навсегда уезжает из Оденсе в Копенгаген — навстречу новым невероятным трудностям и лишениям, оскорблениям и издёвкам, навстречу первым настоящим творческим радостям и первым литературным успехам, навстречу своей всемирной славе...
Ничего вам это не напоминает? К примеру, его же сказку «Гадкий утёнок»?
Прочтите её заново. Вдумайтесь в то, о чём повествует она, какие чувства и мысли выражает, что таится в ней между строчками. И вы поймёте, что это не просто бесхитростная сказочка для детей, написанная великим датчанином в минуту творческого вдохновения. Это — документ большой выразительной силы, в котором есть и горечь, и раздумья, и воспоминания почти сорокалетнего уже писателя о его нелёгком детстве («Гадкий утёнок» был написан в 1843 году), и тонкая издевка над теми, кто ему прочил место в сумасшедшем доме.
Оказывается, и сказки могут быть автобиографичными! И волновать именно жизненностью, достоверностью мыслей и переживаний, вложенных в фантастические образы.
Вот вы листаете «Гадкого утёнка» и читаете в первых же абзацах:
«...Наконец треснула скорлупа самого большого яйца. «Пи-и! Пи-и!»— и вывалился огромный безобразный птенец. Утка оглядела его.
— Вот так верзила!—крякнула она. — И ничуть не похож на остальных...»
Чувствуете, о чём речь?
А помните, как утка-мама представляет своих утят обитателям
птичьего двора, в том числе старой знатной утке испанской породы?
«Утята поклонились и крякнули, но другие утки только оглядывали их и говорили громко:
— Ну вот, ещё целая орава! Будто нас мало было! А один-то какой безобразный! Нет, этого мы не примем!
И одна утка мгновенно подскочила и клюнула утенка в затылок.
— Не трогай его! — сказала утка-мать.— Что он вам сделал? Ведь он никому не мешает.
— Так-то так, но очень уж он велик, да и чудной какой-то!—заметила утка-забияка. — Надо ему задать хорошую трёпку!..»
Сколько клевали Андерсена в детстве, сколько раз ему задавали трёпку только потому, что он был «чудной какой-то»!
А старая утка испанской породы — и именно потому такая жирная,— увидев утят, воскликнула:
«Славные у тебя детки!.. Все очень милы, кроме одного... Этот не удался! Хорошо бы его переделать». (Сколько раз пытались переделать и юного Андерсена, только, к счастью, из этого ничего не вышло.)
«...бедного, безобразного утёнка,— читаем дальше в сказке, — того, что вылупился позже других, обитатели птичьего двора клевали, толкали и осыпали насмешками решительно все — и утки и куры».
Индюк во гневе чуть не растоптал утёнка, родные братья и сёстры сердито кричали на него: «Хоть бы тебя кошка утащила, урод несчастный!», утки клевали его, куры щипали, а девушка, что кормила домашнюю птицу, толкала утёнка ногой...
Вы читаете сказку строка за строкой, и за каждой из них вместо несчастного «гадкого утёнка» перед вашим мысленным взором встаёт сам Андерсен — с его несчастным, исклёванным, исщипанным, истолканным детством.
Вспомните еще один эпизод. Убежав с птичника (как Андерсен из Оденсе), утёнок попадает в избушку, где жила старушка и обожаемые ею кот и курица. Господином в доме был кот, а госпожою курица, и оба всегда говорили: «Мы и весь свет!» Себя они считали половиной всего света, причём лучшей его половиной. (Как тут не вспомнить спесивых особ из высшего общества и литературных кругов Копенгагена, где Андерсен пробивал себе дорогу к славе.) Утёнку же (как и Андерсену в Копенгагене) казалось, что на этот счёт можно быть и другого мнения. Курица, однако, этого не потерпела. (Ещё бы!)
«— Умеешь ты нести яйца? — спросила она утёнка.
— Нет.
— Так и держи язык на зубами!»
Андерсен не умел делать то, что ему навязывали. А то, к чему его влекло (литературное творчество),— вызывало насмешки, раздражение, непонимание.
«— Ну, конечно, ты совсем рехнулся! Спроси кота, он умнее всех, кого я знаю, нравится ли ему плавать и нырять?..
— Не понять вам меня! — сказал утёнок.
— Если уж нам не понять, так кто же тебя поймёт? Может ты хочешь быть умней и кота и хозяйки, не говоря уж обо мне?..»
Сколько иронии вложил Андерсен в эти слова! Утёнок был умней и кота и хозяйки, и потому непонятен им, как и сам писатель был и умнее, и талантливее, и благороднее многих литературных авторитетов того времени, но слышал от них неизменно одно:
«— Умеешь ты выгибать спину, мурлыкать и пускать искры?
— Нет.
— Так и не суйся со своим мнением, когда говорят те, кто умнее тебя...»
Переделать лебедя в заурядную утку — это было девизом воинствующего мещанства.
Но вот после долгих и трудных лет Ханс-Кристиан Андерсен стал наконец крупнейшим писателем с мировым именем.
«И теперь он был уже не безобразной темно-серой птицей, а лебедем!» — читаем мы.
И следом за этим идут мудрые, исполненные глубокого смысла слова:
«Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца».
«Теперь он был рад, что перенёс столько горя: он лучше мог оценить своё счастье и всю красоту, что его окружала... И старые лебеди склонили перед ним головы».
А среди них — такие «лебеди», как великий английский писатель Чарльз Диккенс, как немецкий поэт Генрих Гейне, писатель Шамиссо и многие другие.
«А он совсем смутился и спрятал голову под крыло... Он был невыразимо счастлив... Он помнил то время, когда все его презирали и преследовали. И вот крылья его зашумели, стройная шея выпрямилась, а из груди вырвался ликующий крик:
— Мог ли я мечтать о таком счастье, когда был всего лишь гадким утёнком!»
Этой многозначительной, выстраданной всей жизнью писателя фразой, которая в Дании давно уже стала крылатой, и кончается сказка «Гадкий утёнок» — одна из лучших в творчестве Андерсена.
Сила большинства его сказок — в правде, в той великой правде, источником которой служит не бескрылое фантазёрство, а живая жизнь со всеми её горестями и радостями, потерями и находками, с её борьбой.
Правда эта пропущена через сердце писателя; едва ли не в каждую сказку он вложил частичку самого себя.
Как заметил один писатель, знаток датской литературы, «Соловей» из одноимённой сказки — это сам Андерсен, и стройный оловянный солдатик — тоже Андерсен, и даже Дюймовочка, плывущая по ручью на оторвавшемся листке,— опять-таки Андерсен. Удивительные порою формы принимает у писателя желание рассказать о самом себе. То есть о своих мыслях и чувствах, переживаниях и наблюдениях.
Кто из героев жил на самом деле, а кто был выдуман писателем, поэтом?..
Да, на этот слишком прямолинейный вопрос поистине очень, очень нелегко ответить.
Литература
- Брауде Л.Ю. Жизнь и творчество Ханса Кристиана Андерсена. - Л., 2001.
- Важдаев В. Ханс Кристиан Андерсен. Очерк жизни и творчества. - М., Детгиз, 1999.
- Муравьева И.И. Ханс Кристиан Андерсен. - М.: Молодая гвардия, 2002.
- Сашонко В. Жил ли на самом деле «Гадкий утенок»?// Искорка. - 1968. - №3.
- Трофимов А.А. Сын башмачника: Роман их Жизни Андерсена. - М.: Терра-Книжный клуб, Книжный клуб Книговек, 2004.
