Как сохранить дружбу между приятелями? Как преодолеть застенчивость? Как уговорить родителей завести домашнего питомца? Эти и многие другие детские проблемы решают маленькие герои Сергея Вольфа.
Толчком к созданию весёлых историй о детстве стало самолюбие будущего писателя: «Когда я был мальчишкой, школьником, я был очень застенчивым и тихим. Может быть, самым застенчивым и тихим в классе. Наверное, поэтому я так завидовал ребятам, которые, в отличие от меня, были бойкими и весёлыми, выдумщиками и проказниками. Если бы не они, я так и остался бы застенчивым и тихим... Вот почему я написал про них рассказы».
Преодоление себя и поиск себя настоящего привёл Сергея Вольфа в детскую литературу. Именно об этом рассказывает Яков Длуголенский, с иронией отмечающего как положительные стороны жизни и творчества своего товарища по перу, так и некоторые недостатки.
Сергей Вольф хорошо знает психологию ребёнка, передаёт тонкости общения между членами семьи, в школе с одноклассниками. Его мальчишки и девчонки похожи на самых обычных ребят, и совсем не важно, что рассказы написаны в 60-80 годах XX века, в них не чувствуется времени: словно и не было сборов макулатуры или металлолома, отрядных вожаков и пионерских галстуков.
Рассказы прозаика носят непривычно длинные затейливые названия, состоящие из повествовательных, побудительных и вопросительных предложений: «Глупо как-то получилось», «Век его не забуду», «Хочется петь вместе с ним», «Мы поедем на рыжем коне», «Мне на плечо сегодня села стрекоза», «Вот вам стакан воды», «Отойди от моей лошади», «Хороша ли для вас эта песня без слов?», «Кто там ходит так тихо в траве?»
И, естественно, создают интригу, ведь так и хочется узнать, что получилось не так и почему не забудет кого-то, с кем хочется петь и куда поедут на рыжем коне… Не прочитаешь — не поймёшь!
Яков Длуголенский
Как же всё-таки получилось, что человек вдруг стал писателем?
До юбилея вопрос этот представлял сугубо частный интерес. Сейчас он приобретает интерес общественный.
Как ни странно, но творческим началом у Сергея Вольфа стало мальчишеское самолюбие. Направленное на дела достойные, оно заслуживает поощрения, направленное в другую сторону — порицания.
В обычной ленинградской школе в шестом классе учились двое ребят — Серёжа и Лёня. Один сочинял стихи, другой — нет, и до поры до времени это терпел. А однажды сказал себе: «Хватит. Чем я хуже Леонида?! Я тоже буду сочинять».
И стал сочинять.
Вот так ленинградский поэт Леонид Агеев стал первопричиной, заставившей его одноклассника Сергея Вольфа заняться литературой.
Ну, а после школы был книготорговый техникум, по окончании которого скоро выяснилось, что стоять за прилавком магазина (пусть даже книжного) — увы! — не соответствует характеру вчерашнего студента.
Всегда увлекавшийся дисциплинами спортивными, он решает освоить новую профессию,— нет, не футболиста, а шорника. Он учится выкраивать и шить мячи — футбольные, баскетбольные и волейбольные... И делает это с увлечением. Можно сказать, что в конце пятидесятых годов ленинградские мастера футбола, баскетбола и волейбола играли мячами, сделанными руками Сергея Вольфа.
Вероятно, на спортивном горизонте появилась бы ещё не одна сотня мячей его производства, но тут Сергея Вольфа настигает приглашение сняться в кино, и к производству мячей он больше не возвращается.
Его партнёрами по фильму стали известный ныне актёр Георгий Бурков и будущий режиссёр Николай Губенко.
Вероятно, можно было дождаться приглашения ещё на одну роль, но... он отправился рабочим геологической партии в Саяны. Потом работал такелажником. Затем — журналистом и сценаристом.
Наконец, он стал профессиональным писателем.
В какой-то степени это — типичная биография писателя. Очень многие проходят через десяток специальностей, прежде чем стать писателями. Вероятно, такое «непостоянство» запланировано самой будущей писательской профессией. И багаж знаний, и встречи со многими и многими людьми потом основательно помогают в работе.
Сергей Вольф — не исключение. В основе его книг лежит собственный жизненный опыт, судьбы хорошо знакомых ему людей.
Тут некоторые могут вспомнить про самое начало и спросить: «А как же стихи? Пишет их Сергей Вольф или нет?»
Спешу успокоить — пишет. Правда, только для себя. Хотя однажды в журнале «Аврора» в рубрике «Советы молодым хозяйкам» появился его стихотворный опус. Взяв из старинной поваренной книги один из рецептов, он изложил его в шутливой стихотворной форме. Но следующее его произведение — одноактную стихотворную драму под названием «Окрошка» (о приготовлении всем известного блюда) — журнал не опубликовал. Вероятно, посчитали, что одного стихотворного рецепта достаточно.
До сих пор я говорил о положительных сторонах жизни и творчества юбиляра. Но нельзя не отметить и некоторые присущие ему недостатки.
К примеру, обладая прекрасной коллекцией рыболовных поплавков и мормышек собственного изготовления, он никому эти поплавки и мормышки не дарит.
Так, за двадцать восемь лет знакомства он подарил мне всего один поплавок, один подсачник (не новый) и один садок для рыбы (почти новый).
Сергей Вольф
Большая рыба отсюда и до школы
— Вот какая мысль носится у меня в голове, — сказал мне Федька. — Носится и не даёт мне покоя. Я обязан поймать большую рыбу, длиной отсюда и до школы.
Мы шли домой после уроков, школа была с нами рядом, метров пять всего.
— Кому это ты обязан? — спросил я. — Кто же это велел тебе выудить такую большую рыбу?
— Никто не велел, — сказал Федька. — Я перед собой обязан. Это мой долг. Я должен поймать большую рыбу и накормить ею всю мою семью. Я хочу сделать им приятное.
— Почему бы не купить её в магазине? — спросил я.
— Я думал, ты умнее, — сказал Федька. — Поймать своими руками! Чувствуешь? Я хочу сделать им приятное — папе, маме, маминому папе, папиной маме, дяде Косте из Баку, Димке, Наташе и годовалому Жорику.
— Лови, — сказал я. — Только где её ловить? Зима.
— Как где? — заволновался Федька. — Из-подо льда ловить. Пробить лунку и ловить большую рыбу, чтобы сделать им приятное.
— Лови, — согласился я. — Лови, дело твоё. Только не позабудь пробить большую лунку.
С тех пор началось: как звонок с урока — Федька летит домой, а когда я выходил из школы, он уже шёл мне навстречу с чемоданчиком в руке — там, наверное, лежали снасти. Река от нашего дома была не близко. Он, я думаю, ездил туда на трамвае, и, когда я вечером выходил погулять во двор, а он возвращался, лицо у него было озабоченное, на меня он не смотрел и, по-моему, думал, как его пустят с такой большой рыбой в трамвай, когда она попадётся.
Наконец я не выдержал.
— Как она поживает, твоя большая рыба? — спросил я.
— Зря ты так, — сказал Федька. — Она в скорости будет, я уже приметил одну — большая, что надо, своими глазами видел. Не жить ей в реке. Я уж так решил, сделаю им приятное — папе, маме…
Когда он похвастался, что видел её своими глазами, что-то дрогнуло во мне, и я заговорил.
— Послушай, — сказал я ласково, — нельзя ли так сделать, чтобы мы её вместе выловили? Выловим вместе, а домой возьмёшь её ты, раз уж ты всё это придумал.
— Ладно, — неожиданно согласился Федька. — Я бы мог и один её осилить, но если так, тогда ладно.
— Твоим, наверное, приятно будет, когда ты с ней домой явишься!
— Ещё бы, — сказал Федька, — они ох как обрадуются.
На следующий день мы сразу после уроков отправились на реку, к лунке. До темноты простояли мы возле лунки. Мы надевали на крючок и чёрный, и белый хлеб, и колбасу, и котлетку, но большая рыба так и не появилась.
С того дня я и забыл обо всём на свете, кроме этой рыбы.
Я даже видел её во сне два раза.
Так прошло дней десять.
Нам попадались маленькие рыбки, иногда даже не очень маленькие, но всех их Федька выбрасывал, говоря, что они никуда не годятся.
А большая рыба так и не появилась. Ни разу.
Тут и четверть кончилась в школе. Всем нам выдали табели с отметками.
И какой же страшный скандал был у меня и у Федьки дома! В наших табелях полно было «троек». Ничего удивительного в этом не было — ведь из-за этой большой рыбы времени на уроки почти не оставалось. Дома мы говорили, что ходим друг к другу заниматься.
— Большая рыба, — сказал я Федьке, — зачем она нужна? Чего маленьких-то брать не хотел? Думаешь, твои бы не стали есть? Теперь «троек» полно. Тоже — сделали приятное.
— Эх ты, — сказал Федька. — Тысяча маленьких совсем не то, что одна большая… Эх ты!..
Я не стал с ним спорить. Но ловить его рыбу тоже ходить не стал. Он, по-моему, тоже не ходил. Оба мы взялись за ум, учились как следует и последнюю четверть закончили очень хорошо.
Лето пришло. Вскоре за мной приехала машина, чтобы отвезти на дачу. Я и папа с мамой забрались на стулья, столы и вёдра, которые были привязаны к кузову, шофёр завёл машину, я помахал рукой всем ребятам, и тут из ворот вышел Федька.
— Привет, Федька! — закричал я. — Всего тебе наилучшего. Куда направляешься?
— На речку, — сказал Федька, — за большой рыбой. Очень хочется сделать им приятное.
Машина тронулась и быстро помчала нас, и пока можно было, я всё время смотрел, как Федька машет и машет мне рукой от ворот нашего дома.
Сергей Вольф
Парад белых мышей
Конечно, у каждого человека может быть своё мнение, но если вы считаете, что все белые мыши на одно лицо,— это неверно. Собаки, видите ли, все разные, а мышки — одинаковые, да?! Кто так думает — вообще ничего не понимает в белых мышах. Про хомяков я не скажу, я их плохо знаю, но мышки!.. Посмотрели бы вы на мою Дусю!.. Эх!.. Что за глазки, носик, усики! А хвостик?! Я нашёл её совсем ребёнком возле зоомагазина, после закрытия. Сидит, бедняжка, дрожит возле ступеньки. Откуда она взялась — до сих пор не знаю. Такая крохотуля была, ну я её и пожалел, взял домой. Теперь-то она взрослая, вполне здоровая крепкая мышь. Всё ест, что даю. Пьёт. Чистюля. Умница.
Когда мама её увидела в первый раз, она сказала:
— Фу, гадость какая. Зачем ты её принёс? Временно?
— Нет,— говорю.— Постоянно. Я её не купил, ты не бойся. Я её пожалел, она совсем одинокая.
— Что-о? — сказала мама. — У нас жить будет?!
— Мам,— говорю.— Ну куда же её деть? На улице дождь, машины, кошки.
Мама говорит:
— Ни одна порядочная кошка не станет есть эту белую мышь.
Я дико захохотал и говорю:
— Это почему же? Они знаешь какие вкусные. Ты, я вижу, ничего не понимаешь в животном мире.
— Или я, или она!—сказала мама.
Я говорю:
— Щенка мне нельзя, кошку — нельзя и даже какую-то мелкую мышку нельзя! Да что же это за жизнь за такая?!
Тут приходит папа из магазина и говорит:
— О! Мышка?!. Недурно. Пускай живёт. Да не тискай ты её.—Это он мне говорит.— Сажай-ка её в пол-литровую банку. Мышка, мышка, хочешь кефирчику?
— Знаешь что?—строго сказала ему мама. — Это нечестно! Сам был против животных в доме, а теперь сам «за», да?
— Я не против животных,—сказал папа. — Просто, если кошка или особенно собака, неизвестно, как уезжать в отпуск. А мышонка можно взять и с собой. Без животных жить нельзя, я это сегодня твёрдо понял. Да и какое она животное? Меньше соевого батончика.
Я стал орать «Ура», а мама сказала;
— Оба вы сумасшедшие.
И Дусечка стала жить у нас.
У нас в школе был концерт, и я сидел не помню в каком ряду, как раз позади Катюни Калинкиной из параллельного класса, а у неё, между прочим, косичка, коса. И вот один паренёк из старших классов стал читать монолог датского принца Гамлета «Быть или не быть, вот в чём вопрос». Он читал просто замечательно, и я вдруг страшно разволновался и незаметно для себя начал наматывать на палец Катюнину косичку, от волнения.
Тут все стали хлопать пареньку, и я тоже, ну, конечно, и дёрнул Катюню за косичку. Честно, я этого совершенно не хотел.
— Смотри у меня, — сказала она гордо. —Хулиган какой! Да я... да я... Вот натравлю на тебя... свою белую мышь. Убьёт.
— Ка-ак?! — сказал я. — И у тебя есть?! Вот здорово!
Домой мы шли вместе, и я говорил:
— Ты прости, что я косичку дёрнул. Это от волнения. Я не хотел. Твою как зовут?.. Ника-ак?!. Нет, ты её назови! Мою — Дусечка. Я бы тебя никогда не дёрнул. Я тебя, Катюня, дико уважаю. Потому что я уважаю людей, которые уважают белых мышей.
— Знаешь,— сказала Катюня,— я тебя прощаю. Искренне. А своего я тоже назову. У меня мышка — он.
— Ур-ра,— говорю. — Они с моей Дуськой наплодят нам мышат на всю школу.
— Ой, придумала,— говорит Катюня. — Он будет у нас по имени Ромка, как моего кота звали.
— Прекрасно, — сказал я. — А ещё знаешь... знаешь... — И тут меня осенило. — Давай устроим в школе общешкольную выставку белых мышей!
— Как это? — сказала Катюня. — Как это... мышей? Бывают — собак, растений, кроликов, ещё цветов, рыбок..
— Мыше-ей! — сказал я. — Вдумайся. Это же гениально. Как я раньше-то не сообразил?!
Катюня говорит:
— Вообще-то по-своему это оригинально. Что ж, давай. В пашем классе у одной девочки мышка есть, и ещё у одной из моего подъезда. Она из пашей школы, первоклашка.
— Да мышей наберётся, уверен, — сказал я. — Главное — организовать.
— Верно, это главное,— согласилась Катюня, и мы крепко пожали друг другу руки.
Прекрасная девочка!
...На другой день я вывесил в школе объявление. Сам написал фломастерами:
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Всем! Всем! Всем!
Дорогие товарищи, любители белых мышей!
Скоро в помещении физзала состоится выставка белых мышей.
Приглашаем всех желающих.
Мыши должны быть представлены в клетках или в больших банках из- под огурцов, чтобы они не разбежались.
Плохих не приносить.
Особо мелких мышат — тоже.
Предварительная запись у Алёши Петрова, 5-6.
Вход свободный и бесплатный, а также по пригласительным билетам.
До скорой встречи, мышелюбы!
Потом я пошёл в физзал ко Льву Евгеньевичу, учителю физкультуры. Он сначала выпучил глаза, потом сделал их ма-аленькими щёлочками, упал на маты и сказал:
— Мальчик. Ты сумасшедший!
— Ну, что вы! — сказал я. — Это всего-то на час, после всех уроков. Они не разбегутся. Клянусь.
— Почему не живой уголок? — спросил он.
— Да тесно. И потом, тогда будут все глазеть на хомяков, лягушат, рыб и прочее. Да мы быстро. Определим, чья мышь взяла пальму первенства, и всё.
Я дал ему руку, помог встать с матов, и он крикнул:
— И чтобы ни единой мыши здесь не осталось! Понял? Если бы не мои надежды на тебя как на ведущего баскетболиста в будущем — никогда бы не позволил.
Вскоре я сделал на объявлении приписку, когда выставка и когда приносить мышей для отбора.
...Целый час мы сидели с Катюней вдвоём, никто не приходил.
Её Ромка оказался симпатичным мышом, но куда ему было до моей Дусечки.
Через полтора часа я стал злиться, и тут пришла маленькая девочка, вся в слезах.
— Что случилось?— спросил я, цепенея. — Мышь погибла?
— Вот смотрите, — сказала она и сняла тряпку с банки. — Вон их сколько, она их сегодня ночью родила, я не виновата.
— Да это же замечательно! — закричал я. — Вон сколько сразу мышей!
— В общем-то, — сказала, подумав, Катюня, — они будут внеконкурсные, вернее, бесконкурсные.
— Ну да,— сказал я, а девочка уже не плакала, а была прямо вся розовенькая от радости. — Мышата будут просто так, для общей красоты.
Мы стали ждать втроём, но долго чего-то никто не шёл.
Потом сразу двое заявились.
— В очередь! В очередь! — завопил я от радости. — Что у вас, дети? Быстренько выкладывайте ваших мышей. Ну, где твоя мышь?
Хорошенькая малявка говорит мне, улыбаясь:
— А у меня мышки нет. Зато я на вашем празднике прочту стихи
«Пела мышка ночью в норке: „Спи, мышонок, замолчи!”» Верно, здорово?!
Честно говоря, во мне закипел гнев. Но я сказал ледяным тоном:
— Иди домой. Тем более что в стихах речь идёт о серой мыши. Отнюдь не о белой.
— А у меня зато котёночек. Я вам принёс на выставку! — сказал мальчик в очках.
Я подумал — я сейчас помру.
Эта, которая со стихами, улыбаясь, говорит:
— Раз так, раз нельзя, я пойду сейчас домой и буду плакать. В подушку.
Если бы она тут же, в физзале, заплакала, я бы её выгнал, а тут я растерялся.
Катюня говорит:
— Лёшик! Пусть девочка почитает стихи. Ведь веселее будет, верно? Оживлённее.
Ну, я кивнул...
Который в очках говорит:
— Вот смешно! А почему нельзя котёнка? Вот, например, по телеку «В мире животных» показывают не только животных, но и их что ни на есть врагов. А кот мышам — враг.
Катюня сказала:
— Конечно. Это верно.
— Ай, чего хотите, то и делайте, — сказал я, а все обрадовались.
Одно утешение: пришла-таки ещё Катюнина одноклассница с мышкой среднего качества, но всё-таки...
Итак, у нас получалось: четыре взрослых мыши, банка с молодняком, котёнок и стихи — не очень-то густо. Но Катюня сказала, что конкурс обещает быть вполне интересным.
...Народу на мышиную выставку пришло не скажешь что много, но и не мало, очень даже достаточно: папы, мамы, детишки. Мы украсили физзал цветами, а возле входа я поставил посылочный ящик и рядом положил авторучку и бумажек нарезал: каждый должен был написать имя лучшей мыши и опустить в ящик. Мыши сидели в банках очень важные, мышатки возились, а котёнка мы посадили в большой аквариум и сделали там пейзаж леса из веток, будто он тигр и шастает по джунглям. Словом, блеск!
Само собой, по залу носился наш семиклассник Саня с фотокамерой и вспышкой.
Праздник начался.
Я выступил первым и подробно рассказал всем, как мне в голову пришла эта неплохая идея, как хорош животный мир и как интересно кормить мышек, наблюдать за ними и любить их.
Потом выступила наша куколка с поэмой «Пела ночью мышка в норке» и, конечно, сорвала аплодисменты.
Ну а потом все стали рассматривать мышей и мышаток и опускать записочки — кто же из них самый красавец.
Потом все разошлись, и я сказал на прощание, что сейчас мы подведём итоги и завтра объявим победителя.
Конечно, все мы волновались, чья мышь лучше, когда разбирались с бумажками, и получилось вот что: больше всех публике понравился котёнок. Котёнок, представляете?! А что моя дорогая Дуська заняла второе место — уже не имело значения.
Мы шли с Катюней ко мне домой довольно-таки убитые.
Папа и мама были дома, я познакомил их с Катюней, а она вдруг, увидев в раковине гору посуды, сказала:
— Ой, а можно я её помою? Люблю это весёлое занятие!
Мама растерялась буквально на целую минуту, а Катюня за это время мигом всё вымыла.
После мы сели пить чай, и я рассказал своим, какая ерундистика получилась. Выставка, видите ли, мышей, а победитель — какой-то кот!
Мама говорит:
— Катюня, ты новенькая в Алёшином классе, да? Мы тебя раньте не видели.
— Не, я из параллельного, — сказала Катюня. — Мы с Алёшей, в общем-то, познакомились на почве мышек.
Папа говорит:
— Ну, что же. Это блестяще. Заходи к нам — гостьей будешь.
И когда мы с Катюней уходили, чтобы доставить её Ромку домой, я слышал, как мама сказала папе:
— нет худа без добра. Действительно, кот здесь вроде бы ни при чём, но вот Катюня — очень славная девочка.
И я тогда подумал то же самое и даже развеселился. Мало ли что мыши!
Литература
- Длуголенский Я. Подводя некоторые итоги. К 50-летию Сергея Евгеньевича Вольфа // Искорка. - 1985. - № 8.
- Кузьмина Э. Свежими глазами. Сергей Вольф // Книги — детям: Сб-к материалов в помощь учителям, библиотекарям и пионерским вожатым. — М.: Дет. литература, 1965.