Осипа Эмильевича Мандельштама (1891-1938) называют «трагическим поэтом XX века». Всё, что он успел написать в стихах и в прозе, прежде чем погибнуть в сталинских лагерях, носит отпечаток Времени. Большая любовь нужна, чтобы сознательно отдать жизнь «за высокое племя людей».
Огромный талант необходим, чтобы точно и правдиво рассказать о вечном и преходящем. В художественном мире Мандельштама по-своему остановлено время и так уплотнено пространство, что подчас можно обмануться, не угадать принципы «медленного водоворота» Вселенной. В основе её - слово, осмысленное поэтом как грохот и падение камня. А сам он скорее Орфей, вынужденный спускаться в Ад.
«Который час?» - его спросили здесь.
А он ответил любопытным: «Вечность».
Осип Эмильевич родился в семье среднего достатка, отец занимался коммерцией, мать приучала сыновей (Осип был старшим) к поэзии и музыке.
Я рождён в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадёжном году - и столетья
Окружают меня огнём.
К теме рождения и смерти поэт будет возвращаться не раз. Жизнь воспринимается им как хрупкий дар, а вокруг подстерегают опасности и страсти.
О, как же я хочу -
Нечуемый никем -
Лететь вослед лучу,
Где нет меня совсем.
Одарённый юноша учился в одном из престижных заведений столицы - Тенишевском училище. Путешествие по Франции, Италии, Германии, изучение европейской культуры и языков в Гейдельбергском университете, учёба на историко-филологическом факультете Петербургского университета расширили кругозор молодого поэта, насытили его впечатлениями и стали источником вдохновения.
Мандельштам, внешне непривлекательный, неприспособленный к быту, часто вызывал насмешки, однако его творчество не отражало житейских невзгод, было наполнено новыми темами, своеобразными интонациями, языковой стихией античности. Серьёзность и глубина размышлений поэта о мире, истории, культуре привлекали Н. Гумилёва, А. Ахматову, М. Цветаеву.
1917 год поэт назвал «сумеречным годом» и предсказал, как всё будет, словно Кассандра: «...корабль ко дню идёт». В новой России найти своё место Мандельштаму не удавалось, советская служба требовала лести и раболепия, и с ней пришлось навсегда распрощаться. Не имея постоянного дохода, он занимается переводами, выступает с лекциями, готовит к печати два поэтических сборника. А потом затишье - редкие стихи о разрушении гармонии и страшном веке. Отныне поэзия для него - вызов Времени и разрыв с ним.
Я говорю за всех с такою силой,
Чтоб небо стало нёбом, чтобы губы
Потрескались, как розовая глина.
К сожалению, жизнь оправдывала страшные пророчества, и стихи были словно реквием по навсегда ушедшим временам. Спасением было изучение Данте, Ариосто, переводы Петрарки. Поэт признавался жене: за стихи убивают. Последовали арест и ссылка в Воронеж. По словам Осипа Эмильевича, к смерти он был готов, ждал, что его расстреляют. Испугать его действительно удалось, но сломить опального поэта не смогли. Жизнь продолжалась, поэзия тоже жила.
Лишив меня морей, разбега и разлёта
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы? Блестящего расчёта:
Губ шевелящихся отнять вы не могли.
Бедность, одиночество, ужасы и страхи Мандельштама разделила с ним его верная жена - Надежда Яковлевна. Именно она сохранила воспоминания о поэте, его стихи. Казалось, что без неё он не сможет жить. Так и было! Когда Мандельштама увезли во Владивосток в пересылочный лагерь, он умер, оставшись без неё.
Среди малоизвестных стихов Осипа Мандельштама есть стихи для детей. Они весёлые и беззаботные. Были, оказывается, у него и такие! Рассказывая о своей неудаче, поэт неудержимо хохотал, но в поэзии был сдержан, о печалях своих если и говорил, то приглушённо.
ЧИСТИЛЬЩИК
Подойди ко мне поближе,
Крепче ногу ставь сюда.
У тебя ботинок рыжий
Не годится никуда.
Я его почищу кремом,
Чёрной бархаткой натру,
Чтобы жёлтым стал совсем он,
Словно солнце поутру.
СКРИПАЧИ И ТРУБАЧИ
Покупали скрипачи
На базаре калачи,
И достались в перебранке
Трубачам одни баранки.
МУХА
— Ты куда попала, муха?
— В молоко, в молоко.
— Хорошо тебе, старуха?
— Не легко, не легко.
— Ты бы вылезла немножко.
— Не могу, не могу.
— Я тебе столовой ложкой
Помогу, помогу.
— Лучше ты меня, бедняжку,
Пожалей, пожалей.
Молоко в другую чашку
Перелей, перелей.
УТЮГ
Очень люблю я бельё,
С белой рубашкой дружу:
Как погляжу на неё —
Глажу, утюжу, скольжу.
Если б вы знали, как мне
Больно стоять на огне!
РОЯЛЬ
Мы сегодня увидали
Городок внутри рояля:
Целый город костяной,
Молотки стоят горой,
Блещут струны жаром солнца,
Всюду мягкие суконца,
Что ни улица — струна
В этом городе видна.
ОДЕЯЛЬНАЯ СТРАНА
(Из Стивенсона)
Лёг в постель. Закутался. Согрелся.
Подавайте мне теперь сюда
Все игрушки, кубики и рельсы,
Корабли, сады и города.
Два холма — под одеялами коленки,
И простынь бушует океан.
Города и башни ставлю к стенке
На крутой подушечный курган.
По холмам шерстяного одеяла,
По горам подушечной страны
Оловянная пехота побежала
И прошли индийские слоны.
Я гляжу, как ласковый хозяин,
Как хороший, добрый великан,
На равнину шерстяных окраин
И на полотняный океан.
Литература
Гарин И.И. Мандельштам / Поэт-мученик / Серебряный век: В 3 т. Т. 3. - М.: ТЕРРА, 1999.