Может ли врач быть писателем? Конечно! Кто не знает врачей-писателей А.П. Чехова, В. Вересаева, М.А. Булгакова, В. Аксёнова, Г. Горина! Давайте вспомним и Семёна Ласкина! Семён Борисович Ласкин учился на медицинском факультете, семнадцать лет проработал врачом, в свободное время занимался литературной деятельностью.

Он писал сценарии для кинофильмов и телеспектаклей, пьесы, повести, документальные очерки, печатался в популярном молодёжном журнале «Юность».

Было ещё увлечение живописью. Ласкин организовывал выставки художников, собирал графические работы неизвестных самодеятельных художников.

В 1979 году в издательстве «Детская литература» вышла книга «Саня Дырочкин — человек семейный», потом появилась вторая — «Саня Дырочкин — человек общественный». Между двумя книгами прошло почти десять лет, в первой книге Саня — первоклассник, а уже во второй — ученик третьего класса.

Главному герою очень повезло: семья у него замечательная: мама — детский врач, папа — гражданский лётчик «Аэрофлота». А ещё есть Мотька — пёс редкой породы. В семье царят любовь и взаимопонимание, доброта и преданность. Вот что  значит семейное счастье!

Что же делает счастливой семью Дырочкиных, где даже собака Мотька «совершенно не выносит одиночества»? Во-первых, все члены семьи держатся всегда и всюду вместе, во-вторых, они знают самый большой секрет семейного счастья: без тебя скучают, а твоего возвращения ждут с нетерпением, здесь ты найдёшь понимание и поддержку.  

Родители Сани — Ольга Алексеевна и Борис Борисович — встретили друг друга, когда им было за двадцать пять. Но первый раз они увиделись ещё детьми в блокадном Ленинграде. Историю о «папиной большой любви» Саня сначала попросил рассказать папу. А позже ему захотелось узнать эту же историю и от мамы: если папа полюбил маму с первого взгляда, то «с какого взгляда» мама полюбила папу?

Мальчик знает не только о маминой и папиной «большой любви». Он в курсе всех семейных дел и забот. Вместе с папой они смотрят в окно на улицу и ожидают маму, которую в поздний час вызвала — и, как оказалось, напрасно — лифтёрша. Темно, на улице холодно, но не отходят от окна ни папа, ни Саня. Если не спит мама — как же могут спать они, мужчины? Нелегко быть участковым врачом в своём доме — даже ночью могут позвать на помощь. А Ольга Алексеевна не отказывается и откликается на беду.

Такое же чувство долга, ответственности за другого человека уже пробуждается и в Сане: он приходит проведать Люсю Удалову и даже приносит ей лекарства.

Мальчик способен глубоко переживать, когда папе после демобилизации долго не удается найти себе дело по душе. Разве увлечёт военного летчика-истребителя высчитывание среднемесячных температур в Бюро погоды? Понимая, что муж тоскует по самолётам, мама даёт ему наилучший совет: поехать в военный городок и обратиться за помощью к друзьям. Когда же Саня остаётся в доме «единственным мужчиной», он изо всех сил старается доставить маме как можно больше радостных минут — даже просит у учительницы поставить ему пятёрки в долг...

И Саня, то смешной и по-детски непосредственный, то рассудительный и серьезный,— действительно «человек семейный». Немало приключается с ним и забавных историй. В жизни первоклассника случается всякое, но он ни разу не подвёл свой «семейный коллектив», остался человеком честным, верным слову и семейным традициям.

Всё пошло гораздо труднее, когда Саня стал третьеклассником, когда его выбрали командиром и он оказался «человеком общественным». Пришлось Сане и старушек через дорогу переводить, и у магазина дежурить, и с риском для жизни спасать из реки чужую собаку, потом лечить её от простуды, затем лечиться самому, готовить и проводить концерты... Много чего произошло в его общественной жизни за несколько месяцев!.. Но самое главное: люди, с которыми сталкивала Саню его общественная жизнь, оказывались очень хорошими.

Многим из нас приходится в семейной и общественной жизни совсем не сладко. Но обе книги Семёна Ласкина заканчиваются благополучно, потому что  герои повестей относятся к людям по-доброму, уважительно, всегда готовы прийти на помощь.

Прочитайте весёлый рассказ писателя о непредвиденных обстоятельствах, в которые попали два приятеля-школьника. Они совсем не виноваты в том, что опоздали в школу...

Семён Ласкин

Непредвиденные обстоятельства

Мы встретились с Севкой без пятнадцати девять. Школа рядом, метров триста отсюда, но именно эти триста метров приятно пройти вдвоём: к утру набирается много новостей.

— Вот чудеса! — сказал я.— Уже второй день приходим на пятнадцать минут раньше. Если рассказать, никто не поверит.

— Надо бы всегда так, — сказал Севка солидно.

— Конечно, — согласился я. — Открыл глаза — и вскакивай с кровати.

Дело в том, что позавчера мы опоздали на урок физики. А физик у нас директор. Пришлось пообещать, что в последний раз.

— Жаль, что сегодня первый урок черчение, а не физика,— сказал Севка. — Как раз Евгений Алексеевич любит в класс пораньше прийти. Заходит... а мы за партой!

Я даже засмеялся: так мне понравилась эта картина.

— Неплохо бы, — говорю.— Мы и директор. Первые ученики.

И так нам стало весело от этого, что я Севку по спине портфелем саданул. Он развеселился — и меня. Тогда я говорю:

— Давай наперегонки? До того «Москвича»...

Мне-то ясно: толстый и неуклюжий Севка даже с первоклашками наперегонки не побежит.

Я бросился вперёд и остановился около «Москвича». Было слышно, как сзади отдувается Севка.

Около машины стоял владелец — человек пожилой, лет тридцати. На нём был чёрный костюм, чёрный галстук и очки. Одним словом, академик или аспирант какой-то.

Он сразу заинтересовался нами.

— Тэ-эк... — сказал академик и подмигнул. — Значит, тэ-эк, мальчики... Загвоздочка вышла.

Он сел за руль и дал газ. Машина фыркнула, но не пошла.

— Что-то нужно искать, ребята, — сказал он.

— А вы внимательнее посмотрите, — посоветовал Севка.

Академик снял пиджак, аккуратно положил на сиденье и засучил рукава.

— Аккумулятор, мотор,— говорил он, поглядывая на нас. Мы сразу соглашались. — Пожалуй... нужно поменять воду.

— Можно и поменять,— поддержал я.

Он посмотрел на нас с надеждой.

— А ну, ребятки, живо! Вон там прачечная.

Мы бросили портфели и побежали за водой. На прачечной висел замок: утром никто не стирал.

— Нужно найти дворника, — сказал я. — Ты беги направо, а я — налево. Объяснишь: нам машину не завести.

Я пробежал три лестницы: всего восемнадцать этажей.

Дворника не было. Тогда я бросился назад и сразу увидел Севку. Он снял, как медная кастрюля. В одной руке у него было ведро, а в другой — метла. Дворник стоял рядом.

— Прачечная за углом, — сказал дворник.

Он шёл медленно, но торопить его было неудобно: человек и так делал нам любезность.

— Стой! — неожиданно крикнул дворник.—Ключи-то дома!

— Мы сбегаем.

— Тогда быстро! — скомандовал дворник. — Квартира первая. Там глухая старушка, так ты дольше звони.

Я не стал ждать Севку и побежал: одному быстрее. Звонил я минут пять. Наконец, послышались шаги.

— Кто?

— Я,— сказал я.— То есть не я, а дворник послал за ключами.

— За какими чашками?— сказала старушка.

— За ключами! — крикнул я что есть силы.

— А?— переспросила старушка.— Говорите громче.

— Куда же громче, — сказал я. — Откройте, пожалуйста. Мне нужны ключи от прачечной.

Старушка молчала.

— Прачечная не здесь,— наконец сказала она.—Это отдельная квартира. Прачечная во дворе направо.

— Сам знаю, что не здесь, — разозлился я.

— А сам знаешь, — обиделась старушка, — так чего ломишься?

Было слышно, как затихают её шаги. Я не знал, что делать, и побежал назад.

— Достал? — издалека закричал Севка. Ему надоело ждать.

— Не открывает,— сказал я.

— Так и думал, — вздохнул дворник. — Придётся пойти самому. Вы, ребята, немного дорожку подметите. Вон вторая метла.

— Хорошо, — согласился я. — Лучше уж подметать, чем стоять без дела. Севка, берись за метлу!

И мы взялись за работу.

Уже минут через десять мне руки было не поднять. Я чувствовал, что Севка так и ждёт, когда можно метлу бросить. Тогда я стал ещё сильнее мести. Махну метлой, а сам прибавлю:

— Раззудись плечо! Размахнись рука!

Наконец появился дворник.

— Вот водичка, — сказал он. — Приходите помогать.

— С удовольствием,— сказал я из вежливости, а Севка схватил ведро и сразу так окатился, что его штаны стали напоминать две резиновые трубки.

Пришлось нести вдвоём.

Академик всё ещё думал.

— Принесли? — сказал он.—Это хорошо... Хотя, возможно, она и не нужна... Да-с, мальчики. Загвоздочка, наверное, не здесь...

— А где?

— Будем делать так! — скомандовал академик.— Я стою здесь и разбираюсь в моторе. Вы сидите там,— он показал широким жестом на кабину,— и читаете мне эту книжку. Она совсем маленькая, страниц сорок, называется «Инструкция».— Потом улыбнулся мне.— Читать будешь ты. У тебя более выразительное лицо.

Я просиял, а Севка обиделся. Я взял книгу, устроился на сиденье поглубже. И вдруг что-то металлическое упирается мне в спину.

— Минуточку, — извиняюсь я и вытаскиваю небольшой цилиндрик.

Академик смотрит с недовольством — что это я важное время на пустяки трачу? — и вдруг всплескивает руками.

— Свеча? — спрашивает он у меня. — Это же свеча! — кричит он и хохочет. — Я её сам вчера вечером вывинтил!

Академик даже приосанился: вот что значит удача.

— Ключ! — приказывает он.

— Ветошь! — улыбается он.

— По местам! — командует он.

Мы хватаем портфели и садимся в машину.

— Куда вас? —почтительно спрашивает академик.

— Через дорогу.

Академик жмёт нам руки.

— Здорово мы...— говорю я и хлопаю дверцей.

Севка молчит. Стоит рядом и куда-то вверх смотрит. Я тоже смотрю туда. Вижу, часы.

...Был ли я тогда без сознания, сказать трудно, но то, что пришли мы к уроку физики, а физик у нас директор школы, — это я сообразил быстро.