Студенты филфака летом ездят на диалектологическую практику в далёкие деревни. Именно там можно найти удивительные старинные песни, услышать певучий говор.

Путешествовал по псковской земле и собирал фольклор со студентами и литератор Дмитрий Молдавский (1921-1987). Ялтинец по рождению, он учился на филологическом факультете Ленинградского университета. Когда грянула Великая Отечественная, продолжил обучение в эвакуации и окончил Педагогический институт имени Т.Г. Шевченко в Сталинабаде (Таджикистан).

Активно занимался переводами и стихотворным творчеством: перевёл таджикский эпос «Гуругли», выпустил две поэтические книги «Слушай, жизнь!» и «Горы и дороги».

После войны Дмитрий Миронович учился в аспирантуре Ленинградского университета, изучал фольклор, русскую сатиру (Кантемир, М. Салтыков-Щедрин, М. Зощенко), поэзию XX века (творчество А.Прокофьева, В. Маяковского, Н.Асеева, М.Дудина).

Собиратель народного творчества, Дмитрий Молдавский написал книгу «За песней, за сказкой, за одолень-травой» (1975) о том, как записывать фольклорные жанры от сказителей, как фиксировать особенности произношения жителей российской глубинки. Писатель размышлял о глубоких русских традициях, о мастерах народного искусства разных народностей.

Разве можно пожалеть о трудностях пути, когда видишь перед собой неутомимую Пашу песенницу, когда слышишь простые слова песни и чувствуешь силу народная, идущую из глубины столетий!..

Дмитрий Молдавский

В поисках песен

(Из записок фольклориста)

Было это так. Летом все мои знакомые разъехались с экспедициями. Геологи отправились в Тана-Туву и на Дальний Восток, ботаники — на Кольский полуостров, зоологи — в Таджикистан.

Наконец, и у меня зазвенел телефон.

— Алло! Собирайтесь, — сказали мне, — в фольклорную экспедицию за сказками и песнями. С вами поедут ещё трое студентов.

— Хорошо, — ответил я.

Пока шёл в университет, мне представлялись скалистые отроги Тянь-Шаня, голубой дым над юртой и столетний старик охотник, рассказывающий великолепные старинные легенды.

В университете сказали, что мы едем... в Псковскую область.

Я даже немного расстроился. Все знакомые — на Памире или в Саянах, а я буду бродить где-то здесь, под самым Ленинградом.

Когда маленький городок Пыталово скрылся за лесом, начался дождь. Все мы четверо вымокли в несколько минут. И, к тому же, потеряли дорогу.

«Вот тебе и «под самым Ленинградом!» — подумал я...

Мы переходили вброд какие-то речки, пробирались через кустарник.

— Ах, — сказала Тоня,  — если бы я знала, никогда бы не поехала.

— А я бы поехал! — возразил Володя. — Только взял бы резиновые сапоги.

Лёля отважно пробиралась вперёд и молчала.

Мы разыскивали знаменитую песенницу Вавилову.

Подошли к водяной мельнице. С грохотом валила в пропасть вода, вращая невидимые колёса. Перейдя через плотину, мы спросили, где живёт Настасья Ивановна Вавилова.

— Вавилова? — отозвался какой-то старик. — Паша песенница? Да вот рядом...

Вот и изба. Высокая немолодая женщина сидит против нас и поёт. И, слушая её, мы забываем про маленькие трудности похода и радуемся встрече. Сила народная, идущая из глубины столетий, звучит в простых словах песни:

Не бывать шельме-злодею в нашей каменной Москве.

Ай-люли, ай-люли, в нашей каменной Москве.

Звенящим густым голосом поёт Настасья Ивановна старинную песню о турецкой войне.

Поле чистое, турецкое.

И поле чистое, турецкое.

Мы когда тебя, поле, пройдём...

И мы когда тебя, поле, пройдём...

Вот она, живая история! Не под звуки ли этой песни брали русские солдаты Плевну, сражаясь за свободу Болгарии?

А Настасья Ивановна всё поет. Наши тетради покрываются строчками записей. Записывать надо точно, сохраняя не только все слова, но и особенности произношения.

— Не устали ещё слушать? — спрашивает Настасья Ивановна. — Много песен я знаю с молодых годов — и про женскую долю и весёлые хороводные...

Мы просили спеть что-нибудь весёлое. И Настасья Ивановна поёт известную песню о непутёвых братьях — про Фому и Ерёму. Про то, как купили они двух лошадей: — «а Ерёмина не тянет, Фомина-то не везёт», как приобрели двух собак: — «а Ерёмина не лает, Фомина совсем не знает» и про другие их дела.

Шуточные песни, песни о женской доле, колядовые — огромное количество песен знает Настасья Ивановна. Но здесь мало записать слова. В следующий раз мы приедем с фонографом — записывать и слова и мелодию.

Тетради исписаны с начала до конца. Мы встаём и прощаемся.

— Не жалеешь, Тоня, что поехала?— спрашиваю я.

— Конечно, нет, — говорит Тоня. — Конечно, нет!

Дождь уже прошёл. Мы идём по мокрой траве. Отовсюду доносятся голоса птиц. Гудит река. И всё кажется нам, что мел слышим далёкую, ещё не записанную песню.

Литература

Молдавский Д. За песней, за сказкой, за одолень-травой. - Л.: Лениздат, 1975.