Соединяя филологию, агиографию и литературоведение, в процессе воспитания личности по-иному нужно интерпретировать идеи произведения отечественной литературы.

Духовность и достоинство произведения в том, что оно раскрывает перед человеком истинные святыни, которые его память бережно сохранит в Храме своей души. Переживание такого произведения – еще один шаг по дороге к Храму.

Методологические основы современной российской педагогики представляют собой сложное переплетение традиций и новаций. Причём традиции русского и советского образования часто преломляются через призму новаторского взгляда и видоизменяются в угоду социально-политической конъюнктуре, а новации рассматриваются как хорошо забытое старое, но оформленное в новых терминах и красках.

На наш взгляд, сфера образования, во многом формирующая, и определяющая мировоззрение многих поколений, и пропагандирующая смыслы существования нашей цивилизации, должна честно и откровенно поставить во главу угла те ценности, которые действительно являются для нас основополагающими, ценности, на которых всегда строилась и существовала русская, советская и российская наука и образование. Имеются в виду духовные приоритеты Истины, Слова, Любви в той смысловой парадигме и той методологической познавательной системе, которую сохраняет Русская Православная церковь. Пришло время для современной науки и современной педагогики, ограничив свои амбиции на обладание истиной в последней инстанции, смело и откровенно определить своё реальное отношение к сокровенному – к святыням веры православной.

Такими святынями, несомненно, является и святоотеческое наследие, отдельные труды из которого входят в программу изучения литературы. В седьмом классе для изучения предлагается «Повесть о Петре и Февронии Муромских» Ермолая-Еразма. Это произведение новеллистического направления, чрезвычайно близкое к агиографии (житийной литературе), созданное в контексте Макарьевских соборов в эпоху Ивана IV (Грозного).

Какую методологию познания хранит в своих анналах русская Православная Церковь? Какие традиционные методы мы используем в современной педагогике в отрыве от православной традиции? Строгая иерархичность структуры познания. Этот метод мы используем очень часто. Приоритет веры перед логикой. Тоже нам знакомо. Так в чём проблема их применения в данном вопросе?  Проблема в дисциплине ума и гигиене души.

Как-то случилось, что информация девальвировала знание. Мы перестали уважать объект познания, потому что в наших глазах он превратился в предмет изучения, и теперь мы не беседуем с ним, а препарируем его. Композиция – это скелет произведения. Конфликт – сердце, движущая сила сюжета. Идея – это душа произведения. Давайте вынем душу и подробно рассмотрим её? Буквоедство какое-то или людоедство.

К произведениям агиографии и близким к ним по тематике произведениям так подходить нельзя. Не можем уважать – значит, и читать не достойны. Мы прикасаемся к страницам, наполненным живой мыслью святых земли русской, сохранивших то, что многие из нас сохранить не умеют – семью, любовь, веру.

Мы живем в том мире, в котором живет чудо. Чудо благодатной святости. Однажды встретив чудесное, человек всем сердцем испытывает радость, восторг и неизмеримое счастье. Счастье накрывает его целиком со всем миром, насколько хватает его взгляда. Человек верит в чудо, трепетно надеется на то, что счастье будет всегда с нами. И счастье остаётся с нами навсегда. Это невероятно. Это – чудо. Но мы не догадываемся, насколько это– навсегда. Мы не умеем помнить вечно, не умеем помнить долго – мы быстро забываем подробности. Мы забываем о хрупкости наивного внезапного восприятия счастья. Проходит время, и человек привыкает к счастью. К хорошему быстро привыкаешь. Идут годы, наше счастье уже не кажется нам чудесным, оно становится обыкновенным. И, наконец, с годами мы привыкаем не замечать его. Наступает «сегодня». Здесь и сейчас мы не видим чудес, не помним, что было с нами, но верим, что память о чудесном, о святом навсегда остается с нами. Но однажды чувство прикосновения к святыне воспрянет зримо и ярко, словно случилось только вчера… 

Повесть о святых праведных Петре и Февронии возвращает нам эту память. Святые Петр и Феврония вновь дарят нам возможность видеть чудесное в обыкновенном. Понять, насколько чудесна обыденность нашей жизни, и вернуть нас в чудо.

Это – обыкновенное чудо. Чудо рождения семьи. Каждый из нас, рожденных на земле, имеет отца и мать, папу и маму. Чудо нашего рождения заключено в тайне любви наших родителей. Мы чувствуем эту любовь с самого раннего детства. Мы верим в благодатность родительского очага именно потому, что в нем ещё горит огонь любви, благословенной на брак, породивший не только нас – своих детей, но и святость супружеских уз. Мы осознаем и видим эту святость, потому нам просто и естественно – любить и уважать родителей. Порой так привязываешься к отчему дому, к чудным особенностям семейной атмосферы, что не хочется взрослеть, зная, что придется оставить этот родной мир ради создания своего.

Повесть о святых праведных Петре и Февронии, как родительское благословение на самостоятельную жизнь, направляет нас во взрослую жизнь, наставляя на путь собственного познания мира под сенью благодатного света родительской любви, освященной святостью христианского брака, вооружает нас и предупреждает об опасности незримого греха, а это требует особого подхода к прочтению.

Читать надо вслух, не торопясь, реагируя, но не обсуждая. Нельзя заодно с прочтением, раскрывающим глубокие духовные смыслы повести, решать попутные методические проблемы, например, улучшения читательской грамотности, предлагая читать текст вслух детям, еще не владеющих чтением свободно. Повесть необходимо читать тем, кто может прочесть достойно: учителю или детям, которые владеют навыками читательской грамотности в наиболее полной мере.

А можем ли мы обсуждать их поступки после прочтения? Конечно, можем! Повесть ставит перед нами вопрос, который стоял перед Петром или перед Февронией, и мы сами решаем, как бы мы поступили. Поступки героев являются ответами на некий вызов, который получил каждый из них. Без необходимости что-то предпринять никто из них – ни Пётр, ни Феврония – по своему собственному желанию не сделали бы ни шага, так и занимались бы своими делами. Петр – государственной службой, Феврония – целительством.

Их готовность к ответным действиям и говорит о них больше, чем они сами о себе. Петр решил, что это про него говорит пророчество змея, и добыл Агриков меч. Агриков меч не всякому в руки даётся. Битва со змеем тоже требует не только осторожности и предусмотрительности, но и мужества и отваги. Как можно поднять меч на человека, который выглядит как твой родной брат? Как узнать и поверить, что это не брат вовсе, а злодей? Как победить грех брата, не уничтожив его самого?

Если мы поймём, что представлялось нашим предкам под аллегорией змея, то многие вопросы приобретут четкие ответы. Змей – это олицетворение языческого мироощущения, языческих привычек и оправданий прелюбодеяния. Змей в образе мужа – это блудные отношения, которыми было поражено сознание княжеской семьи. Именно жене предстоит понять, что способен искоренить сей обычай чистый и не испорченный грехом юноша. Только бескомпромиссное девственное и целомудренное сознание Петра, вооружённое «агриковым мечом» – оружием, хранящимся в алтаре Крестовоздвиженской церкви, метафорой животворящего креста Господня, способно победить грех таким образом, чтобы только тело его пострадало, душа же осталась незапятнанной.

Теперь становятся понятными слова Февронии, сказанные ею перед исцелением князя Петра: «…не жене не подобает его лечить!». Поэтому понятно, что лечение от данного языческого «яда» возможно только внутри семейных взаимоотношений. Это понимание категорически отметает саму возможность оплаты за лечение, помогает нам понять, что оставшийся струп – это и есть та часть души Петра, которую он оставил втайне от Февронии, та капля гордыни, недосказанности, которая способствовала рецидиву духовной болезни. Любовь Февронии к одержимому недугом князю – это жертвенная любовь, любовь к ближнему своему ради его спасения.

Стоит ли заострять внимание детей на вопросах, что именно является метафорой змеиной крови? Каков механизм заболевания Петра? От чего он заболел? Ответы на эти вопросы есть, но они выходят за рамки возрастной категории седьмого класса и, скорее, более интересны педагогу, поскольку уходят корнями в языческие обычаи семейной жизни, при которых блуд не являлся столь же серьёзным грехом, как в христианстве. Методология духовной жизни требует не углубляться в причины и механизмы чуждых явлений, а смотреть на них как на естественные препятствия, которые нужно преодолеть.

Главное состоит в том, что Петр мужественно и самоотверженно противостоял язычеству и добился успеха. Он победил Змея Разрушения Семьи. Но почему он вынужден покинуть брата и искать исцеления в Рязанской земле? Это тоже вопрос для взрослых. Он тоже имеет ответ, который семиклассники могут разрешить с помощью доверия к той словесно-этической формулировке учителя, которую он не должен аргументировать. В этом и есть главный метод, главное условие понимания и изучения агиографической книжности: ты безусловно (без всяких условий и объяснений) доверяешь героям повести, притчи, сказа, как своим родным, как папе и маме.

Прочтение повести – это один из первых поводов для ребенка задуматься о смыслах создания своей семьи. Ведь каждый из детей считает своей семью своих родителей – папы и мамы. И именно их рассказы об истории создания семьи он воспринимает в первую очередь как сказку, как миф, как чудесное и невероятное событие, заранее зная, чем всё закончится. Такое же условие необходимо создать педагогу перед началом прочтения повести.

Петр и Феврония – самая известная семья, которая сохранила святость семейных отношений. Жили долго и счастливо и умерли в один час. Мы постоянно и намеренно говорим о них не как о двух личностях, а как об одном целом – о семье. Брак – это Храм, малая церковь, которая создается усилием двух, благословляется Богом, внутри которой хранятся святость отношений мужа и жены, отца и матери. Это –единый организм, который состоит из разных отдельных личностей.  Именно из простых всем понятных слов повести рождаются и живут в последующих столетиях принципы создания русского брака: «браки рождаются на небесах», «они созданы друг для друга», «моя половинка», «единственная моя» и мн. др.

Сейчас с самыми лучшими намерениями говорят молодожёнам: «Союз да любовь. Наденьте обручальные кольца – символ семьи, любви и верности». Так ли надо понимать создание семьи православных христиан?

Нет. Совсем не так. Брак Петра и Февронии не союз, а неразрывное единство. Это качественное отличие православной семьи. Их союз скрепляется не просто символом – начертанным знаком подписания договора или предметом – обручальными кольцами, а силой провидения, животворной силой Святого Духа, по сей день сочетающей их сердца в Благодати Любви.

Необычайно трудно понять современному человеку смыслы, которыми была пронизана духовная жизнь христианина ХVI века. Это сложная задача ещё и потому, что светским языком невозможно думать о святости. Компромисса здесь нет. Однако есть путь. Его открывают нам Святые праведники Петр и Феврония. Они открывают нам возможность узреть смысл понятий «единство» и «единственность», «целомудрие» и «цельность». Только с точки зрения такого понимания брака, наполненного глубоким христианским смыслом, мы можем начать движение к познанию «Повести о Петре и Февронии».

Полагаем, что перед совместным прочтением текста нужно сообщить ученикам о святой праведности семейной жизни, предваряя и отметая любую возможность дискуссии, имея в виду, что Петр и Феврония уже едины для нас.

Если это условие достигнуто, вы удивитесь, как будут неожиданно сухо и тоскливо звучать начальные эпизоды, в которых святые супруги еще не вместе. Как будет для нас логичен и твёрд каждый шаг Петра, тропой совпадений приведший его в Рязанскую область.

С самого начала мы понимаем: «…два героя движутся навстречу друг другу: князь Петр – физически, движимый недугом; Феврония – мысленно, духовно провидя будущее мудростью своею». Это предвидение нами будущего единства и есть метод, который раскрывает перед нашим взором все истинные мотивы, причины и логику разворачивания последствий всех событий повести. Всё обретает свой истинный смысл.  Слушая ответ Февронии слуге, мы как будто присутствуем на сватовстве, хотя формально-литературно – это просьба об исцелении духа и плоти. Все последующие действия мы воспринимаем как традиционно-обрядовые разговоры жениха и невесты: загадки, задания, испытания ума и сердца.

Если читать это произведение, не вооружившись заранее ключом методологии веры (как Пётр агриковым мечом), то многое будет непонятно: в каждом эпизоде есть беспричинные и необъяснимые поступки, таинственные нестыковки, нелогичности. Нас будет раздражать невозможность нащупать рациональное объяснение поступкам героев. Это недоверие, этот рациональный скепсис не позволит нам увидеть в сказе реальность, правдивое повествование, превратит его в нашем сознании в сказку.

– Почему не сам Павел борется со змеем, почему посылает жену выведать тайну предначертания смерти змея?

– Почему Петр вызвался бороться со змеем? Ведь ничего не указывало конкретно на него. Имя могло быть совпадением.

– Почему Феврония сразу потребовала себе Петра в мужья? Как плату за исцеление?

Во второй части мы видим совершенно другую экспозицию. Здесь Пётр и Феврония уже одно целое. «…И будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть» (Мф.:19,5), «что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф.:19,6). Но этого еще не понимают жители Мурома. Создается впечатление, что они не вполне православные, не понимают реальность, не готовы смиренно принять её.

И мы не понимаем, если у нас возникают вопросы следующего характера:

– Почему Пётр сначала слушается бояр и устраивает жене проверку, сажая её за свой стол, а потом предоставляет ей самой вступать с ними в переговоры?

– Почему Пётр сам не решил вопрос с боярами, а послал их к жене?

– Почему бояре согласились на условия Февронии? Ведь в переговорах они требовали Петра в князья, следовательно, именно Пётр был той спорной территорией, владеть которой хотели и они, и Феврония.

Ответы очевидны: потому что Пётр во всех этих ситуациях поддерживал Февронию, по воле судьбы вынужденной выступать на публичном политическом поприще в защиту закона Божьего, о котором забыли муромские властолюбцы и политиканы. Пётр смиренно выполнял волю своей жены, потому что это была и его воля, оба супруга выполняли волю Бога. Причем, в первую очередь, это была Его воля. Венчанные муж и жена являют собой одно целое. Приведём изречение апостола Павла: «...Ни мужъбезъ жены, ни жена безъ мужа, въ Господе. Ибо как жена отъ мужа, такъ и муж чрез жену; все же – от Бога» (1 посл. Коринф.11, 11-12).

Мы не можем позволить себе говорить об агиографической книжности, принижая духовные смыслы слова до идейности и методов литературоведческого исследования. Однако существует альтернатива говорить всерьёз, не идя ни на какие компромиссы ради следования требованиям педагогических технологий в тех темах, которые вплотную подходят к сокровенным смыслам существования России как цивилизации, человека как одухотворенной личности.

Ценность семьи проста и многогранна. Мы часто видим её важность для государства, для общества, для подрастающего поколения, не замечая главного: высшая ценность семьи – святость – духовна. Если мы действительно стремимся поднять её выше ценности, например, образовательных услуг, то именно образование должно изменять свои, пусть даже и современные, подходы ради тех подходов, которые мы высокомерно называем архаическими.

От того, сумеем ли мы говорить о семье правду, исповедуя принципы Христа, испытывая благоговение и благодарность Святым праведным Петру и Февронии за их присутствие в нашей жизни, во многом зависит успех или неуспех нашей педагогической проповеди на уроке литературе в седьмом классе. От того, будет ли восприняты в России традиции православной семьи: каждая семья – Храм, малая церковь, таинство брака – свято, зависит будущее России.