Пластов о лете

: Категория: Летние тропинки

Аркадий Пластов о лете

По ушедшему лету скучаешь и в хмурые осенние сумерки, и в длинные зимние ночи. Кажется, а было ли лето? С кузнечиками в зелёной траве, с ветерком, прилетевшим с реки, с жарким солнцем, которое не желало уходить с небосклона... Сколько нужно пережить долгих дней, чтобы вновь ходить босиком, жить без шапок и шуб, наслаждаться ласковым теплом и вольницей?! А вот с картинами Аркадия Пластова скучать по лету не придётся!

Можно почувствовать и духоту летнего зноя, и дуновение прохладного ветерка, и запах сорванных с грядки огурцов, и аромат цветущей липы. Можно рассмотреть плывущие по небу причудливые облака, вглядеться в кружево пижмы и аниса, прикоснуться к «зонтикам» сныти обыкновенной.

Художник Аркадий Пластов (1893-1972) родился в Симбирской губернии. Его отец с дедом были крестьянами, которые хорошо владели кистью и сумели приобщить Аркадия к живописи. Одним из самых ярких детских впечатлений мальчика в детстве был приход к ним в деревню Прислониху «богомазов», их попросили подновить старую церковь. Вот тогда-то мальчик и решил стать живописцем.

Учился он сельской школе, после в духовном училище в Симбирске и семинарии, а в Москву отправился, когда получил стипендию от городской земской управы. Сначала Строгановское училище, потом Училище живописи, ваяния и зодчества. Своими учителями художник называл А. Васнецова, А. Архипова, Л. Пастернака, И. Машкова.

В 1917 году Пластов вернулся на родину, где уже бурлила новая жизнь, окунулся с головой в быт крестьянской жизни. Как самого грамотного его избрали членом сельского совета и наделили землёй. Художнику пришлось, отложив кисть, сделаться пахарем, жнецом, косцом, но он не переставал рисовать. Поначалу сельчане глядели на его занятия живописью как на чудачество: «От нечего делать побаловаться вздумал». Но однажды, увидев картины, стали просить: «Спиши-ка ты нас, покажи-ка в Москве-то, как мужики-то живут». В драгоценные для крестьянина часы и минуты сенокосной страды — не перестояли бы травы! — уже кто-нибудь обязательно спрашивал: «Ну, Лександрыч, писать-то нынче будешь?» И, получив утвердительный ответ, заставлял художника отложить косу: «Вали, пиши иди, пока руки не устали, рядок-другой и одни пройдём».

Очень жаль, что многое написанное Пластовым в те годы было уничтожено пожаром. Через несколько лет картины Аркадия Александровича были показаны в Москве и имели немалый успех. Среди них выделялось полотно «Колхозный праздник» (1937): в ясный, светлый день, какие бывают в начале осени — в пору урожая, собралось перед зданием сельсовета широкое застолье. Под открытым небом на столах стоят фигурные самовары, красуются только что собранные фрукты и овощи, медовые соты.

Пластов стремился создать собирательный образ народа: вот степенно беседуют бородатые мужики, ребята задорно играют на гармонях и балалайке, смеются и лихо танцуют молодые женщины в цветастых платьях. Неслучайно искусствоведы назвали «Колхозный праздник» картиной-«массовкой».

В годы войны Пластов написал картину «Фашист пролетел»: в тихом перелеске лежит упавший ничком на землю пастушонок с простреленной головой, а на небе еле виден улетающий фашистский самолёт. Аркадий Александрович бывал на фронте, видел, окружение и разгром немцев под Сталинградом. Картины его отличал в ту пору суровый, почти стальной колорит.

Зато в победном 1945 году картина «Сенокос» радовала глаза ярким цветом высокой сочной травы, ощущением раскалённого воздуха жаркого дня: ровным рядом шли один за другим косари, и скошенная трава мягко стелилась за ними.

Радостью жизни дышат и другие картины художника о мирной «крестьянской» работе, деревенском быте. Однажды у родника увидел Аркадий Александрович дочку своих соседей Клаву. С девичьей мечтательностью стояла она у родника будто завороженная, следя за льющимися через край ведра хрустальными струями. Столько света, ликования жизни, летней благодати увиделось в этом художнику, что захотелось непременно поймать трепет листвы, блики солнца в воде и на просвечивающих прядях ивы, россыпи брызг. Попросил постоять вот эдак. И появилась картина «Родник» (1952): набирает воду девочка и с трудом удерживает на коромысле два уже почти полных ведра. Она стоит босиком на бревенчатом настиле, ноги от брызг мокрые, как и ситцевое платье, но ей привычна такая работа.

Летняя пора на картинах Пластова радует глаз, напоминая привычные сюжеты из детства. На залитой солнцем полянке с ромашками и колокольчиками, под тенью раскидистых берёз, отдыхают бабушка с внучкой, ходившие в лес за грибами и ягодами. Лёгкое дуновение ветерка приносит долгожданную свежесть, развеивая аромат ягод в кувшине и грибной запах в корзинах. А рядом дремлет пёс, увязавшийся за хозяевами («Летом», 1954).

Не решается отвлечь своего хозяина и верный пёс на картине «Юность». Он только что бежал с ним по дороге, а теперь сидит и смотрит на двух жуков, барахтающихся в медовом соцветии полевого цветка. Мальчик стащил с себя синюю, как василёк, рубаху и блаженно бросился на землю лицом вверх. Прикрыл глаза от слепящего солнца рукою и лежит, а у его головы, как торжественные золочёные канделябры, качаются тяжёлые соцветия коровяка.

Юноша лежит на зелёном ковре из полевых цветов среди набирающих силу хлебов. Нигде никого. Только ветер гудит, и качается рожь, и медленно плывут по небу тончайшие, как вуаль, облака. Все свежо, зелено, молодо. И кажется, будто длится вечно этот день и не наступит никогда его конец... Из века в век будет качаться такая же рожь, будут цвести русские нежные цветы и всё так же будет отдаваться мечтам полная сил и счастливого предчувствия будущих подвигов юность.

О чём думает мальчик? Он, наверное, и сам не может сказать. Может быть, ему чудятся корабли на море синем-синем, как это небо, и так же ветер гудит, и он, юнга, взобрался на вершину мачты, и его слепит не это, привычное русское, а яростное тропическое солнце... Да мало ли что чудится мальчику? Главное, он переживает сейчас острое ощущение радости жизни. Мальчик в начале пути. И не на распутье — дорога перед ним пряма и светла. И нет на ней тени — только солнце золотит её и зовёт отправиться вдаль...

Интересно рассматривать и картину «Лето». Здесь героям дана полная свобода. Каждый занят своим делом: работает, отдыхает, купается. Пенится густой шапкой молоко, и вытягивает морду навстречу протянутому ей куску хлеба лежащая корова, присела на край миски бабочка, пьёт, войдя в воду, собака, спит в тени дерева мальчишка...

На картине «Полдень», написанной Пластовым в 1961 году, мы видим яркие тёплые краски душного летнего дня: льются струи холодной колодезной воды, освежая от пекла и зноя, мужчина и женщина прикатили на мотоцикле и оставили его в сторонке. По этой примете ясно, что миновали грозные военные годы и мирная жизнь прочно установилась на земле.

В живописи Пластова с огромной силой переплетены земля и небо, жатвы и сенокосы, судьбы и биографии жителей села. На холстах художника заговорила, зашумела многоголосая жизнь людей всех возрастов и характеров — мужиков, женщин, детей.

«Уборка, какая это счастливая пора, какая кипит кругом весёлая, деловая кутерьма... Я ничего не знаю обольстительнее труда хлебороба»,— говорил Аркадий Александрович и написал об этом картину-праздник «Колхозный ток». Полыхает холст летним жаром, сияет золотом спелого зерна, опаляет упоением труда. И в зимние холода, и даже в осеннюю непогоду ощутишь прикосновение накалённого солнцем воздуха, тронет щёку колючее щекотание золотой пыли из-под молотилки, почувствуешь, как сладко утоляет жажду родниковая студёная вода...

Как-то раз набрёл художник на ту сценку, что вошла потом в картину «Жатва», сначала названную «Обед в поле»: у скирды устроились за трапезой старик, которому уже пора отдыхать от хлеборобских трудов, и трое ребятишек, кому ещё рано заниматься полем. Как увидел их художник — так и встала перед его глазами упрямая, несгибаемая Русь.

Пластов говорил, что любит сенокосную работу до самозабвения — с семнадцати лет он умелый косец. Старожилы помнили: «Ввек никто не скосит, как он!» Для него не диво, когда под размеренный посвист кос ложатся ряды буйно-цветистых, ароматных трав. Дойка коров и ссыпка зерна в амбары, вывоз сена и отдых коней в ночном, обмолот хлеба и выгон стада предстают в полотнах Пластова то в сдержанных, то в ярких красках, в осязаемых формах, в свободе линий.

Казалось бы, какая может быть поэзия в уборке картофеля? Но зрелище распаханной земли с перламутровыми плодами, собирающих картофель в вёдра женщин, поникших подсолнечников по краям огорода торжественно и трогательно. Сколько, оказывается, способен увидеть глаз художника!